9. ВОПРОС РЕЗЕРВАЦИЙ И ОАЗИСОВ – 1 (на примерах)
Наизвестнейшим примером «чистого порубежничанья» (оазиса!) выступала Запорожская Сечь. Их уставу, их обычаям, едва ли полшага не хватило до того, чтобы стать религией (некое "сектантство" там уже было налицо). Были менее известные, о других так никогда не узнаем - они ушли с последними представителями. Но…
Когда-то древнее: "Если враг осилил - бросай все, иди в глушь, заводи на новом месте старую жизнь..." понималось буквально, а распространилось под влиянием «финно-угорской среды» (они так поступали) и «лесного характера». Всему были и будут причины, которые поднимают людей, не желающих жить, как им навязывают, и бросают их в иные места. Вот находим и у летописца: "В 1174 году некоторые жители Новгородчины, наскучив внутренними раздорами, снялись с места и ушли в земли далекие и безлюдные, утвердясь в земле вятской, приняв к себе многих и в следующие годы, составили маленькую республику - особенную и независимую в течении 278 лет..." Любопытна и приписка: "Новгородцы не могли простить им того, именовали своими беглецами, рабами и время от времени старались сделать зло..."
Такого не изменить, оно будет и будет повторяться. Что вне сомнения - явление опошляют, как только о нем становится известно широко. Не стоит заявляться с призывом в места, где не зародилось, не произрастало. Не поймут! Нельзя громогласно заявлять о себе. Оболгут! Ибо всякая сложившаяся система считает сбежавших «своими рабами», а прибывших и конкурирующих с нею, «своими врагами».
ВАРАГА, как понятие и образ жизни, сложилось и сохранялось в особых условиях: географических (малодоступных пересеченных), племенных (угро-финны, русы, латгалы), перепутных (варяги), исторических (крестовые и прочие карательные походы - оттеснение язычников Прибалтики в "православную зону", соседствование с Великой Литвой, а позднее с неугомонной Польшей, все это создало и на протяжении нескольких столетий поддерживало кипящее пограничье), различий верований (перенимание впитывание лучшего или "принятие" чуждого поверх собственного вынуждением)... В этом, повторюсь, СТОЛЕТИЯ жизни. В течении пары веков Литовское государство виделось более привлекательным, чем Московское. Характер Пскова и Новгорода не мог примириться с характером Москвы, и если бы под влиянием католицизма и Польши не принялись ущемлять православных в восточной части Литвы, вполне возможно, что о московском государстве в нашем периоде истории знали бы как о некой частности, мало на что повлиявшей, бегающей к татарам за ярлыками на княжение, но совершенно сдувшейся к 17 веку. Многое могло случиться иначе. Есть даже тень сложившихся обстоятельств, с которой «изыческие изборы» изучали бы в школах наряду с критикой библии…
ВАРАГА все еще существует, как некий набор обычаев, суеверных (если угодно) примет, не в цельном, а разодранном полузабытом (из-за утраты связи времен), но существует. И потому любая "выдумка", опираясь на те столбы, что вбивали когда-то в болота под безопасные жилища смутных времен пограничья, какие бы не велись споры, входит из эфемерного уже в соответствие материальное, останься этому хоть один последователь.
Равно племена, которые сегодня отчего-то называют "примитивными" (но которые дали бы фору современнику в смыслах жизни, да и искусству жизни вообще) творили своего бога сообща, как свой быт, не ставя различий.
В этом складывается Общинный Гений. Свойства гения иногда принадлежат Общинам, они растворены в ней. Так и приметы леса:
В сосновом - помолиться,
березовом - веселиться,
еловом - удавиться,
в дубраве - радеть...
...способны были сложиться в последовательные обычаи, потом закрепится "слепым" верованием, обрастать и обрастать… Это естественный процесс. И вот возникает то, что цементирует людей в организацию, что мы и зовем Общиной, не на одних лишь хозяйственных и родственных обязательствах друг перед другом.
«ВАРАГА», как форма язычества, выживало тем, что уходило в места земледелию непривлекательные, а самой жизни (пограничье) периодически опасные, не заявляло о себе, как о какой-то имеющейся силе (власть всегда с подозрением относится к тому, что не в состоянии контролировать), ни о религиозном течении (впрочем, едва ли таким являлось), не пыталось расширяться, привлекать к себе новых "адептов", ускользнула от исследователей фольклора (хотя имело свое собственное творчество) и прочих изыскателей, что лепили себе диссертации на поисках малоизвестных обычаев и нравов, поскольку на все времена имело прикрытие - явление в явлении. И нежелание разговаривать на определенную тему или даже понимать ее, можно было сбросить на естественное стремление староверов не контактировать с посторонними.
Староверы, но не старообрядцы. Когда-то единое определение разделилось. И теперь понятие «старовер» видится гораздо более древним, глубоким и широким, чем принято считать еще недавно, а существующим задолго до раскола. Оно более не принадлежит исключительно христианской вере наших отцов, ведь были и деды. «Старые» - так их еще называют. Вера, учение или следование обычаям, выражалось явлениями столь старыми, что считали поход Андрея Первозванного по реке Ловать совсем недавним, а самого интересным собеседником, но не большим, чем положено быть всякому Атавиту. Подобным явлениям было естественно выживать за счет географии мест, которых они держатся - куда уходили, хоронясь, а в последние века существования уже в самой системе, не позволяя ей поглотить себя, подчинить. В подобных условиях можно было в какой-то мере сохраниться, критически оценив свои возможности и целесообразность активных действий, приняв, как правило, отказ борьбы за большее пространство выживания. Система скрытов и схутов работала еще до 30-х прошлого века. А значит, не прошло еще и ста лет – сущностью ничто. Но… люди исчезли. Словно помелом прошлась по Северо-Западному краю война и не менее гибельные «социальные переустройства». Край обезлюдел. Представление о «язычестве» идет по взаимосвязям, главным образом через обычаи, которые ныне поддерживать некому.
Есть что-то парадоксальное в сложившемся. Этнографические экспедиции отправлялись туда, куда сложно добраться, и сегодня мы знаем о "якутах" и "чукчах" гораздо больше, чем о своих одноплеменниках северо-запада, до которых было "рукой подать".
- Когда-то! - скажем мы. - А теперь? Попробуй-ка, дотянуться до тех, кто ушел, спросить про то, что не успели, что недопоняли...
"Своеобразным, но очень плохо изученным остатком языческой старины являются многочисленные названия урочищ: "Святая гора", "Лысая гора" (местопребывание ведьм), "Святое озеро", "Святая роща", "Перынь", "Волосово" и т. п." - писал корифей исследований по язычникам Рыбаков, мешая в кучу языческие и христианские понятия. Эх, добавить бы и по "нашему случаю" - легендарную "Ешкину Гниль", "Пропавшую деревню", "Новую Ранда" (эта подразумевает, что есть и старая, но значения "новой" уже утеряны - место разорено еще во времена оные, и что означает понятие "ранда", вам остается только гадать).
Озеро "Божья Стопа" (истинное его название, что имя бога, всегда держалось и продолжает держаться в секрете, чтобы недобросовестный человек не получил над ним власть) служило еще недавно, ритуалы (исключительно женские) проводились здесь еще в конце 60-х начале 70-х, - людская память их удержала. Но не мытьем, так катаньем! Озеро, считающееся живым, было омертвлено, отравлено местной властью.
/Именно так - БУКВАЛЬНО! - подвезли сколько-то мешков отравы и высыпали в воду!/
Ничего не напоминает?
"...а бие идолы сокруши - деревяннии сожгоша, а каменнии изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видивше тое, с воплем великим и слезами просяще за ня, яко за сущие их боги ..."
В 80-е, в целях усиления борьбы с церковным (?!) мракобесием, по нашей области - этому свидетель! – засыпали песком и щебенкой, да разравнивали тракторами несколько родников "живой воды", словно загодя принялись готовить народ к "перестройке".
Крестьянство - жалостливое к ущербному, снисходительное к поучающему городскому высокомерию - практически исчезло. Сегодня он, как никогда, «себе на уме». Оно помнит, что паразиты обыкновенно рождают паразитов – это наследный фактор. И важно не подпускать их к себе. Это одна из общинных идей обособленности, которую ставят ей в вину – жить вне возможностей паразита. Оградиться бы от них. Резервации? Было бы славно, но не дозволено.
Хотя это логично, что на «острове змей» человек, чтобы выжить и наблюдать, забирается в стеклянный аквариум. Змеи его рассматривают, он наблюдает змей. Понятие «исследователь» условное, но змеям не ужалить, чтобы доказать свою правоту. И кстати, есть такой островок (Бразилия), где на каждые сто квадратных метров (а это 10 на 10 шагов) приходится до ста штук крайне ядовитых гадов. Существует также и телевидение – там плотность сосредоточения гадов в одном месте много-много выше…
См. фото (…) «Змеиный остров»
В язычестве не так уж много и запретов, но главный – он заслон зомбированию – возможность определять; что является новостью. Для Общины нет новостей главнее, чем «новости леса». И перефразируя Цицерона: «Правда сама себя защитит без труда, нужно только дать ей шанс - оградить ее от СМИ…»
"Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей!" Если предельно ужать и выстроить посмысловее к нашему времени, получится: - "Выключи телевизор!" Что, разве не это сказал тебе первым же своим псалмом Давид, считающийся мудрецом и пророком? (правда, сволочь редкостная, но не будем сейчас об этом.) А именно (хоть и сам он был нечестивцем и развратителем, но добивался в этом деле для себя монополии и неподсудности), призывал не лезь в эстрадную политику и политическую эстраду, как бы ни хотелось тебе искупаться в грязи свинарника, иметь множество корма и мнилась возможность войти не в самые младшие хряки.
/Естественно, что меня, человека леса, озадачивает и оскорбляет, когда, тяжелее хера не державшие «петросенята», начинают с экранов телевизора учить всю Россию правильной жизни, рассматривая ее, как собственный полигон, демонстрируя полное неуважение и отсутствие каких-либо этических норм. Сегодняшние информационные равны эстрадной и должны рассматриваться как элемент враждебной культуры. Их, как все «публичные» и «дискуссионные», следовало бы ограничить показом в публичных домах, ибо они – изврат! Но "Кайзер-Акт", подписанный нами в результате якобы "проигранной" холодной войны, не позволяет этого сделать. Власть поделена, и если местному «правителю» разрешены тактические движения по укреплению собственной власти, то запрещены «стратегические» - охраняющие сам народ…/
И что ж, взгляните на себя. На итог. Вы - не язычник, это в вас отмерло. Вы – горожанин - существо иного мира, иного порядка, а возможно, и не человек вовсе. Вы – исполнитель. Биоробот. Служащий! Вы - слуга. Слуга слуге, что выше вас. «Торгуете услугами»? Прислуживаете? Учитесь на слугу? Тому же выучат (уже окончательно) ваших детей. Вы - следствие госпереворота 90-х. До того наше государство (пусть номинально) считалось вотчиной рабочих и крестьян. Последних никто не спрашивал, а с первыми заигрывали - они были двигателем «прогресса». (Но равно и всех революций, ибо жили в городах.) Они были принадлежностью производств. Крестьянство было донором, пока (при возросших продажах сырьевых) не превратилось в явление побочное и малозначащее. Но на этом возрос, умножился и породил наследников «обслуживающий персонал» (то есть - слуги) и возжелал большего. И этого большего добился - стал определяющим слоем. Голос рабочего и крестьянина перестал что-либо значить.
Сегодняшний вопрос "сосуществования" прост. "Победивший класс" строит государство психологией слуг. Родственных никаких, дальнейшее проживание строго раздельно. Повлиять на это не в состоянии ни рабочие, ни крестьяне (последние и раньше не влияли). Класс слуг превзошел их по численности и отнял власть окончательно. Она и раньше была номинальной – официальной, но не фактической. Рабочие еще нужны, крестьяне нет (сельско-хозяйственные холдинги обслуживают рабочие). Принята и последовательно проводится форма воздействия на ставший ненужным класс людей - геноцид. Никакой общности. И (упаси боже!) никаких более «крестьянских общин» - вот это крамола из крамол!
Идеология слуг? Иная. Возникла с расхождением понятий совершенства человека, а с тем и претензий. Иная мораль, иные сдерживающие механизмы. Это уже новый человеческий вид не совершает проступков ввиду «обычаев морали», ввиду того, что можно попасться. Прежний вид (в основе своей) сдерживало осознание, что если проступок подл, то может кому-то навредить, но в не меньшей степени навредит тебе, потому как тебя он тоже изменит. Русское мировоззрение не является (и быть может никогда и не являлось) "московским", поскольку по определению было общинным, то бишь - деревенским. Географическим зачинателем всех дел по уничтожению общности выступала Москва. Можно ли счесть это случайным?
Выводы Герберштейна (1517, 1526):
«Москвичи считаются хитрее и лживее всех остальных русских, и в особенности на них нельзя положиться в исполнении контрактов. Они сами знают об этом, и когда им случается иметь дело с иностранцами, то для возбуждения большей к себе доверенности они называют себя не русскими, а приезжими...»
«Он совершенно уничтожил их свободу, выведя их колониями в другие места и водворив на их место московитян. По этой причине образованность и мягкие нравы псковитян заменились московскими нравами, которые почти во всем хуже. Ибо в своих купеческих сделках псковитяне показывали такую честность, чистосердечие и простоту, что цена товару у них показывалась без запросу и без всякого многословия ради обмана покупателя…»
Описание псковичанина походит на описание язычника – та же наивность и честность (как на каких-то островах) в делах «невозможных» - вопросах торговли! Это позже победит целиком московское: «Не обманешь – не продашь!»
Склонен верить Герберштейну, когда тот описывал бытовое и раздавал характеристики отдельным группам населения России. Мы еще столь не перемешались, и «языческое» довлело. Пусть «поляне» отделились напрочь, зато «кривичи» еще ощущали родство племен (хотя к веку 12-ому уже исчезли как единое целое из летописных свидетельств). Племенам взялись навязывать характеристику городов, к которым их приписали и сами они стали называться уже по городам. На Северо-Западе выделились едва ли не культуры - в вятскую, псковскую, новгородскую... Хотя здесь не все чисто – Иван Грозный всех новгородцев выселил (почти как Пол-Пот), и его заполнили уже другие поселенцы. Но и они достаточно быстро приобрели «характеристику земли», и еще долго, что отмечает даже Даль, можно было определить и отличить характер «скобаря», «бульбаша», «хохла», «москаля», «жида»… Но лишь когда характеристика стала определяющей, их решили посчитать обидными прозвищами.
«Московские люди измалодушествовались!» – эта фраза значится первой и главной в отказе 16-летнего Михаила и его матери Марфы (Романовых) заступить на царствование. А уступил он лишь по тому упреку, что его выбирают не собственным его желанием или не желанием, которые в расчет не берутся, а всей землей и мирским требованием, и за отказ с него «Бог сыщет», а «люди осудят», как за конечное разорение русской земли. И даже князь Пожарский, признаем четно, воевал против смуты не по собственному желанию, а по настоянию земства, словно и им был получен тот достопамятный приказ за номером 227, что отныне и вовеки веков, значится как - «Ни шагу назад!»…
Пророк, оглядывающийся назад, редко ошибается. Так называемые "западники", "славянофилы" и "славянофобы", иностранные гости (от какого только века ни возьми их записи), сходятся в одном. В оценке московского жителя. Да так, что невольно приходишь к выводу - само это место проклято на века. А сегодня расхождение доходит до такой степени, что в наших местах "москвича" можно рассматривать уже как представителя чужой расы. Пренебрежение, а то и презрение к моральным и этическим нормам, родит ответное к подобным людям на землях, где они (нормы) по-прежнему в силе.
Национальность - это мировоззрение. Можно выбрать русское, можно выбрать московское.
/ИЛЛЮСТРАЦИЯ - графа в паспорте: национальность – москвич/
Я вот в школьные годы осетином хотел быть. Почему? У них больше всего героев Советского Союза в процентном соотношении (так в учебниках писалось в мои годы). Речь о героях Великой Отечественной. Впоследствии (зачин произошел в хрущевские, он и сам стал четырежды героем) в статистику стали усиленно вносить исправления (смотрим внимательнее даты награждений, сверяя "год подвига" с годом награждения за подвиг) - положение самым наглым образом было выправлено в угоду… не скажи кого. Недоумевать не пытайтесь. Только не вслух!
Наизвестнейшим примером «чистого порубежничанья» (оазиса!) выступала Запорожская Сечь. Их уставу, их обычаям, едва ли полшага не хватило до того, чтобы стать религией (некое "сектантство" там уже было налицо). Были менее известные, о других так никогда не узнаем - они ушли с последними представителями. Но…
Когда-то древнее: "Если враг осилил - бросай все, иди в глушь, заводи на новом месте старую жизнь..." понималось буквально, а распространилось под влиянием «финно-угорской среды» (они так поступали) и «лесного характера». Всему были и будут причины, которые поднимают людей, не желающих жить, как им навязывают, и бросают их в иные места. Вот находим и у летописца: "В 1174 году некоторые жители Новгородчины, наскучив внутренними раздорами, снялись с места и ушли в земли далекие и безлюдные, утвердясь в земле вятской, приняв к себе многих и в следующие годы, составили маленькую республику - особенную и независимую в течении 278 лет..." Любопытна и приписка: "Новгородцы не могли простить им того, именовали своими беглецами, рабами и время от времени старались сделать зло..."
Такого не изменить, оно будет и будет повторяться. Что вне сомнения - явление опошляют, как только о нем становится известно широко. Не стоит заявляться с призывом в места, где не зародилось, не произрастало. Не поймут! Нельзя громогласно заявлять о себе. Оболгут! Ибо всякая сложившаяся система считает сбежавших «своими рабами», а прибывших и конкурирующих с нею, «своими врагами».
ВАРАГА, как понятие и образ жизни, сложилось и сохранялось в особых условиях: географических (малодоступных пересеченных), племенных (угро-финны, русы, латгалы), перепутных (варяги), исторических (крестовые и прочие карательные походы - оттеснение язычников Прибалтики в "православную зону", соседствование с Великой Литвой, а позднее с неугомонной Польшей, все это создало и на протяжении нескольких столетий поддерживало кипящее пограничье), различий верований (перенимание впитывание лучшего или "принятие" чуждого поверх собственного вынуждением)... В этом, повторюсь, СТОЛЕТИЯ жизни. В течении пары веков Литовское государство виделось более привлекательным, чем Московское. Характер Пскова и Новгорода не мог примириться с характером Москвы, и если бы под влиянием католицизма и Польши не принялись ущемлять православных в восточной части Литвы, вполне возможно, что о московском государстве в нашем периоде истории знали бы как о некой частности, мало на что повлиявшей, бегающей к татарам за ярлыками на княжение, но совершенно сдувшейся к 17 веку. Многое могло случиться иначе. Есть даже тень сложившихся обстоятельств, с которой «изыческие изборы» изучали бы в школах наряду с критикой библии…
ВАРАГА все еще существует, как некий набор обычаев, суеверных (если угодно) примет, не в цельном, а разодранном полузабытом (из-за утраты связи времен), но существует. И потому любая "выдумка", опираясь на те столбы, что вбивали когда-то в болота под безопасные жилища смутных времен пограничья, какие бы не велись споры, входит из эфемерного уже в соответствие материальное, останься этому хоть один последователь.
Равно племена, которые сегодня отчего-то называют "примитивными" (но которые дали бы фору современнику в смыслах жизни, да и искусству жизни вообще) творили своего бога сообща, как свой быт, не ставя различий.
В этом складывается Общинный Гений. Свойства гения иногда принадлежат Общинам, они растворены в ней. Так и приметы леса:
В сосновом - помолиться,
березовом - веселиться,
еловом - удавиться,
в дубраве - радеть...
...способны были сложиться в последовательные обычаи, потом закрепится "слепым" верованием, обрастать и обрастать… Это естественный процесс. И вот возникает то, что цементирует людей в организацию, что мы и зовем Общиной, не на одних лишь хозяйственных и родственных обязательствах друг перед другом.
«ВАРАГА», как форма язычества, выживало тем, что уходило в места земледелию непривлекательные, а самой жизни (пограничье) периодически опасные, не заявляло о себе, как о какой-то имеющейся силе (власть всегда с подозрением относится к тому, что не в состоянии контролировать), ни о религиозном течении (впрочем, едва ли таким являлось), не пыталось расширяться, привлекать к себе новых "адептов", ускользнула от исследователей фольклора (хотя имело свое собственное творчество) и прочих изыскателей, что лепили себе диссертации на поисках малоизвестных обычаев и нравов, поскольку на все времена имело прикрытие - явление в явлении. И нежелание разговаривать на определенную тему или даже понимать ее, можно было сбросить на естественное стремление староверов не контактировать с посторонними.
Староверы, но не старообрядцы. Когда-то единое определение разделилось. И теперь понятие «старовер» видится гораздо более древним, глубоким и широким, чем принято считать еще недавно, а существующим задолго до раскола. Оно более не принадлежит исключительно христианской вере наших отцов, ведь были и деды. «Старые» - так их еще называют. Вера, учение или следование обычаям, выражалось явлениями столь старыми, что считали поход Андрея Первозванного по реке Ловать совсем недавним, а самого интересным собеседником, но не большим, чем положено быть всякому Атавиту. Подобным явлениям было естественно выживать за счет географии мест, которых они держатся - куда уходили, хоронясь, а в последние века существования уже в самой системе, не позволяя ей поглотить себя, подчинить. В подобных условиях можно было в какой-то мере сохраниться, критически оценив свои возможности и целесообразность активных действий, приняв, как правило, отказ борьбы за большее пространство выживания. Система скрытов и схутов работала еще до 30-х прошлого века. А значит, не прошло еще и ста лет – сущностью ничто. Но… люди исчезли. Словно помелом прошлась по Северо-Западному краю война и не менее гибельные «социальные переустройства». Край обезлюдел. Представление о «язычестве» идет по взаимосвязям, главным образом через обычаи, которые ныне поддерживать некому.
Есть что-то парадоксальное в сложившемся. Этнографические экспедиции отправлялись туда, куда сложно добраться, и сегодня мы знаем о "якутах" и "чукчах" гораздо больше, чем о своих одноплеменниках северо-запада, до которых было "рукой подать".
- Когда-то! - скажем мы. - А теперь? Попробуй-ка, дотянуться до тех, кто ушел, спросить про то, что не успели, что недопоняли...
"Своеобразным, но очень плохо изученным остатком языческой старины являются многочисленные названия урочищ: "Святая гора", "Лысая гора" (местопребывание ведьм), "Святое озеро", "Святая роща", "Перынь", "Волосово" и т. п." - писал корифей исследований по язычникам Рыбаков, мешая в кучу языческие и христианские понятия. Эх, добавить бы и по "нашему случаю" - легендарную "Ешкину Гниль", "Пропавшую деревню", "Новую Ранда" (эта подразумевает, что есть и старая, но значения "новой" уже утеряны - место разорено еще во времена оные, и что означает понятие "ранда", вам остается только гадать).
Озеро "Божья Стопа" (истинное его название, что имя бога, всегда держалось и продолжает держаться в секрете, чтобы недобросовестный человек не получил над ним власть) служило еще недавно, ритуалы (исключительно женские) проводились здесь еще в конце 60-х начале 70-х, - людская память их удержала. Но не мытьем, так катаньем! Озеро, считающееся живым, было омертвлено, отравлено местной властью.
/Именно так - БУКВАЛЬНО! - подвезли сколько-то мешков отравы и высыпали в воду!/
Ничего не напоминает?
"...а бие идолы сокруши - деревяннии сожгоша, а каменнии изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видивше тое, с воплем великим и слезами просяще за ня, яко за сущие их боги ..."
В 80-е, в целях усиления борьбы с церковным (?!) мракобесием, по нашей области - этому свидетель! – засыпали песком и щебенкой, да разравнивали тракторами несколько родников "живой воды", словно загодя принялись готовить народ к "перестройке".
Крестьянство - жалостливое к ущербному, снисходительное к поучающему городскому высокомерию - практически исчезло. Сегодня он, как никогда, «себе на уме». Оно помнит, что паразиты обыкновенно рождают паразитов – это наследный фактор. И важно не подпускать их к себе. Это одна из общинных идей обособленности, которую ставят ей в вину – жить вне возможностей паразита. Оградиться бы от них. Резервации? Было бы славно, но не дозволено.
Хотя это логично, что на «острове змей» человек, чтобы выжить и наблюдать, забирается в стеклянный аквариум. Змеи его рассматривают, он наблюдает змей. Понятие «исследователь» условное, но змеям не ужалить, чтобы доказать свою правоту. И кстати, есть такой островок (Бразилия), где на каждые сто квадратных метров (а это 10 на 10 шагов) приходится до ста штук крайне ядовитых гадов. Существует также и телевидение – там плотность сосредоточения гадов в одном месте много-много выше…
См. фото (…) «Змеиный остров»
В язычестве не так уж много и запретов, но главный – он заслон зомбированию – возможность определять; что является новостью. Для Общины нет новостей главнее, чем «новости леса». И перефразируя Цицерона: «Правда сама себя защитит без труда, нужно только дать ей шанс - оградить ее от СМИ…»
"Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей!" Если предельно ужать и выстроить посмысловее к нашему времени, получится: - "Выключи телевизор!" Что, разве не это сказал тебе первым же своим псалмом Давид, считающийся мудрецом и пророком? (правда, сволочь редкостная, но не будем сейчас об этом.) А именно (хоть и сам он был нечестивцем и развратителем, но добивался в этом деле для себя монополии и неподсудности), призывал не лезь в эстрадную политику и политическую эстраду, как бы ни хотелось тебе искупаться в грязи свинарника, иметь множество корма и мнилась возможность войти не в самые младшие хряки.
/Естественно, что меня, человека леса, озадачивает и оскорбляет, когда, тяжелее хера не державшие «петросенята», начинают с экранов телевизора учить всю Россию правильной жизни, рассматривая ее, как собственный полигон, демонстрируя полное неуважение и отсутствие каких-либо этических норм. Сегодняшние информационные равны эстрадной и должны рассматриваться как элемент враждебной культуры. Их, как все «публичные» и «дискуссионные», следовало бы ограничить показом в публичных домах, ибо они – изврат! Но "Кайзер-Акт", подписанный нами в результате якобы "проигранной" холодной войны, не позволяет этого сделать. Власть поделена, и если местному «правителю» разрешены тактические движения по укреплению собственной власти, то запрещены «стратегические» - охраняющие сам народ…/
И что ж, взгляните на себя. На итог. Вы - не язычник, это в вас отмерло. Вы – горожанин - существо иного мира, иного порядка, а возможно, и не человек вовсе. Вы – исполнитель. Биоробот. Служащий! Вы - слуга. Слуга слуге, что выше вас. «Торгуете услугами»? Прислуживаете? Учитесь на слугу? Тому же выучат (уже окончательно) ваших детей. Вы - следствие госпереворота 90-х. До того наше государство (пусть номинально) считалось вотчиной рабочих и крестьян. Последних никто не спрашивал, а с первыми заигрывали - они были двигателем «прогресса». (Но равно и всех революций, ибо жили в городах.) Они были принадлежностью производств. Крестьянство было донором, пока (при возросших продажах сырьевых) не превратилось в явление побочное и малозначащее. Но на этом возрос, умножился и породил наследников «обслуживающий персонал» (то есть - слуги) и возжелал большего. И этого большего добился - стал определяющим слоем. Голос рабочего и крестьянина перестал что-либо значить.
Сегодняшний вопрос "сосуществования" прост. "Победивший класс" строит государство психологией слуг. Родственных никаких, дальнейшее проживание строго раздельно. Повлиять на это не в состоянии ни рабочие, ни крестьяне (последние и раньше не влияли). Класс слуг превзошел их по численности и отнял власть окончательно. Она и раньше была номинальной – официальной, но не фактической. Рабочие еще нужны, крестьяне нет (сельско-хозяйственные холдинги обслуживают рабочие). Принята и последовательно проводится форма воздействия на ставший ненужным класс людей - геноцид. Никакой общности. И (упаси боже!) никаких более «крестьянских общин» - вот это крамола из крамол!
Идеология слуг? Иная. Возникла с расхождением понятий совершенства человека, а с тем и претензий. Иная мораль, иные сдерживающие механизмы. Это уже новый человеческий вид не совершает проступков ввиду «обычаев морали», ввиду того, что можно попасться. Прежний вид (в основе своей) сдерживало осознание, что если проступок подл, то может кому-то навредить, но в не меньшей степени навредит тебе, потому как тебя он тоже изменит. Русское мировоззрение не является (и быть может никогда и не являлось) "московским", поскольку по определению было общинным, то бишь - деревенским. Географическим зачинателем всех дел по уничтожению общности выступала Москва. Можно ли счесть это случайным?
Выводы Герберштейна (1517, 1526):
«Москвичи считаются хитрее и лживее всех остальных русских, и в особенности на них нельзя положиться в исполнении контрактов. Они сами знают об этом, и когда им случается иметь дело с иностранцами, то для возбуждения большей к себе доверенности они называют себя не русскими, а приезжими...»
«Он совершенно уничтожил их свободу, выведя их колониями в другие места и водворив на их место московитян. По этой причине образованность и мягкие нравы псковитян заменились московскими нравами, которые почти во всем хуже. Ибо в своих купеческих сделках псковитяне показывали такую честность, чистосердечие и простоту, что цена товару у них показывалась без запросу и без всякого многословия ради обмана покупателя…»
Описание псковичанина походит на описание язычника – та же наивность и честность (как на каких-то островах) в делах «невозможных» - вопросах торговли! Это позже победит целиком московское: «Не обманешь – не продашь!»
Склонен верить Герберштейну, когда тот описывал бытовое и раздавал характеристики отдельным группам населения России. Мы еще столь не перемешались, и «языческое» довлело. Пусть «поляне» отделились напрочь, зато «кривичи» еще ощущали родство племен (хотя к веку 12-ому уже исчезли как единое целое из летописных свидетельств). Племенам взялись навязывать характеристику городов, к которым их приписали и сами они стали называться уже по городам. На Северо-Западе выделились едва ли не культуры - в вятскую, псковскую, новгородскую... Хотя здесь не все чисто – Иван Грозный всех новгородцев выселил (почти как Пол-Пот), и его заполнили уже другие поселенцы. Но и они достаточно быстро приобрели «характеристику земли», и еще долго, что отмечает даже Даль, можно было определить и отличить характер «скобаря», «бульбаша», «хохла», «москаля», «жида»… Но лишь когда характеристика стала определяющей, их решили посчитать обидными прозвищами.
«Московские люди измалодушествовались!» – эта фраза значится первой и главной в отказе 16-летнего Михаила и его матери Марфы (Романовых) заступить на царствование. А уступил он лишь по тому упреку, что его выбирают не собственным его желанием или не желанием, которые в расчет не берутся, а всей землей и мирским требованием, и за отказ с него «Бог сыщет», а «люди осудят», как за конечное разорение русской земли. И даже князь Пожарский, признаем четно, воевал против смуты не по собственному желанию, а по настоянию земства, словно и им был получен тот достопамятный приказ за номером 227, что отныне и вовеки веков, значится как - «Ни шагу назад!»…
Пророк, оглядывающийся назад, редко ошибается. Так называемые "западники", "славянофилы" и "славянофобы", иностранные гости (от какого только века ни возьми их записи), сходятся в одном. В оценке московского жителя. Да так, что невольно приходишь к выводу - само это место проклято на века. А сегодня расхождение доходит до такой степени, что в наших местах "москвича" можно рассматривать уже как представителя чужой расы. Пренебрежение, а то и презрение к моральным и этическим нормам, родит ответное к подобным людям на землях, где они (нормы) по-прежнему в силе.
Национальность - это мировоззрение. Можно выбрать русское, можно выбрать московское.
/ИЛЛЮСТРАЦИЯ - графа в паспорте: национальность – москвич/
Я вот в школьные годы осетином хотел быть. Почему? У них больше всего героев Советского Союза в процентном соотношении (так в учебниках писалось в мои годы). Речь о героях Великой Отечественной. Впоследствии (зачин произошел в хрущевские, он и сам стал четырежды героем) в статистику стали усиленно вносить исправления (смотрим внимательнее даты награждений, сверяя "год подвига" с годом награждения за подвиг) - положение самым наглым образом было выправлено в угоду… не скажи кого. Недоумевать не пытайтесь. Только не вслух!
Последнее редактирование: