Он пришёл через неделю, на этот раз в полдень. Был немного запыхавшимся, и от него, теперь уже точно, пахло озоном.
- Здравствуйте! - замахал он мне рукой, как только его силуэт вырисовался из тумана. - Извините за опоздание, дорога запуталась.
- Пошли в дом, - оборвал я его, оглянувшись на соседские дома. Наверняка за мгновение до моего взгляда часть занавесок торопливо задёрнулась.
- Да, да, я понимаю!
Он зашёл ко мне и уселся рядом с печкой, уже остывшей с того дня, как он умудрился её растопить.
- Что, так и не топили с тех пор? - зябко поёжился он.
- У меня не получается.
- Затопить вам?
- Нет, это долго, а я хотел бы побыстрей кое о чём вас попросить.
- Ну, сначала ведь всё равно надо будет поговорить, а разговор точно будет не скорым. Обсудить всего много придётся.
- Ну, закладку тогда, не больше.
Я сходил за дровами, он полез в карман и достал коробок спичек, содрал с одного полена бересту, сложил колодцем поленья - чирк! - и огонь загорелся. Я смотрел на него как заворожённый. Первое время все пытались, как и прежде, растапливать печки, разводить огонь. Но по какой-то причине дрова не горели. Газ, которого было повсюду в достатке, да, горел, но очень сильным пламенем, и потому готовить на нём было сущим бедствием - снаружи всё пригорало, а внутри не уготавливалось. А потом как-то уже и отвыкли от привычного огня, и печи в домах стояли просто большими кирпичными памятниками прошлой жизни. Среди повсеместной сырости они накапливали холод и зябь, и теперь их старались завесить коврами и одеялами, потому что толку от них больше не было. А сейчас передо мной горел тот самый огонь, горел легко и радостно, занявшись с первой спички, несмотря на то, что дрова были сырыми, как, впрочем, и всё вокруг. Этот живой огонь давал ощущение тепла, уюта, радости какой-то тихой. Хотелось плакать, хоть я вроде как и суровый мужик. И я смотрел и смотрел на него, и мог бы так просидеть вечность. Но для М. Н., видимо, огонь был всё так же привычен, и потому он, отряхнув руки, повернулся ко мне, и заговорил:
- Меня Михаилом Николаевичем зовут, - подтвердил он мою догадку.
- Сергей, - представился я в ответ.
- А по отчеству?
- Да как-то не дослужился ещё до отчества.
- Мне это очень непривычно, я и учеников своих по отчеству называл, а вы-то уж взрослый мужчина.
- Сергей Максимович.
- Вот и познакомились, наконец, - довольно кивнул он.
- Что, непросто вам было эти годы? - помолчав, спросил он.
- Да, как-то не очень страшно оказалось. Самый ужас прошёл мимо. Просто непонятно всё теперь - за что уцепиться, где правда, какие законы, что получится, а что нет. Не в смысле между людьми, а в смысле - в природе.
- Да, я понимаю, мне так многие рассказывали из вашей половины мира.
- Это как?
- Понимаете, мир каким-то образом разделился на несколько частей, между которыми пролегает туман. Половина людей, животных и вещей может существовать только в одной части, другая - только в другой. А я вот, видите, могу и там и сям. Но тут - недолго. И странная штука - я вот, понимаете, тут, а жена моя с детьми и внуками - где-то у вас. И я вот хожу, ищу их, а найти не могу.
Глаза его блеснули, но он сдержался, хотя чувствовалось, что боли в нём изрядно припасено, и он просто её завалил грудой дел, чтобы не сойти с ума.
- Ведь когда всё это произошло, мир перевернулся, кто где был. А я вот в училище. Задержался после уроков - ну, то да сё, тетрадки проверить, отчёты всякие, как обычно. И тут как раз шум и гам этот. Я сначала подумал - землетрясение. Все выбежали на улицу, грохот, пожары, никто ничего не понимает. Я сначала дёрнулся к себе в кабинет - важные бумаги забрать. Ну, мол, мало ли - спросят, а у меня нет. Кто же знал, что всё это будет уже навсегда утеряно. И вдруг - вся бумага начала сначала тлеть, а потом вспыхивать. Вообще всё сгорело - книги, обои, паспорта. Удивительное дело. Так избирательно - раз, и нету. Дом деревянный стоит, а внутри по стенам пепел. Или обложка от документов расплавилась, покорёжилась от огня, а самих документов как и не было. И запах такой противный стоит повсюду. Я бегом к себе. Понятно, кругом беспорядок, паника, сутолока. Добежал до улицы - соседний дом стоит, а за ним пелена эта. И моего дома нет. А жена с дочкой и внуком дома были в этот день.
- Сначала я, конечно, вообще не мог понять, что к чему. Думал - всё пропало, никогда больше их не увижу. Но на фоне общей беды это как-то замялось. Я помогал другим, в бригады всякие вступал - одна закончит свою работу, расформируется, я в другую добровольцем. Потом как-то всё наладилось, но тоска такая наступила, что я стал в этот туман всматриваться. А потом увидел, будто морок какой, что туман не сплошной, а будто там тени какие-то ходят. И вот в какой-то отчаянный момент я до того не захотел больше ничего, что пошёл прямо туда, в туман. Меня особо никто и не останавливал, и без того было хлопот у людей. Банды эти... Ну, в общем, никто толком и не заметил, что я пропал. Друзей-то у меня не было особо. А я в туман этот зашёл, и за тенью иду. А она, смотрю, будто не просто так плавает, а вроде как убегает от меня, что ли. То есть я быстрее, и она быстрее. И вот бегу я уже почти, хотя там не видно ни зги, и споткнуться запросто можно. Главное, не упасть, говорят. И вдруг вроде как через... тугой такой барьер протискиваюсь, и раз! - и я на вашей стороне.
Тут М. Н. серьёзно разволновался, пытаясь объяснить мне всё произошедшее как можно понятнее. Он размахивал руками, встал со стула даже, постоянно смотрел мне в глаза - понимаю ли я, что он говорит. Я понимал прекрасно. И, конечно, я понимал и к чему он клонит. Но не перебивал. Это было не нужно.
- Поначалу я и не понял, - продолжал он, - что попал на другую сторону. Тоже люди, тоже беда, все всклокоченные ходят. По ощущениям было не очень понятно, но как-то сыро, что ли. А вот когда увидел клочок газеты какой-то замызганной, тогда и удивился - надо же, думаю, везде бумага сгорела, а здесь нет. Потом меня пытались поймать какие-то люди. Интеллигент, мол. Я, видите ли, на интеллигента похож - пояснил он мне, будто и так было не понятно. - Пришлось срочно убегать обратно в туман, и тут уж я более менее в знакомое место попал. Продрался сквозь него. Выхожу - сухо, бумаги ноль, но место совершенно другое. Не моя Самара.
- Самара? - переспросил я.
- Да, Самара. Вы не удивляйтесь, я это уже понял, что очень беспорядочно все эти половины перемешаны. У вас вот тут что?
- Старая Русса, - ответил я.
- Ну, вот. А я был уже и в Ташкенте, и в Ставрополе, и даже куда-то в тундру попал. Там, конечно, населённых пунктов не было, но следы недавней стоянки я увидел. Буквально, значит, незадолго до моего прибытия люди снялись. Там снег растоплен был, след костра, следы животных... ну, понимаете. В общем, я так понял предварительно, что как ни ходи, а всё равно только к обжитым местам попадаешь, не в глухомань. Но я чуть не в ста местах побывал уже. Если смотреть на карту, они очень бессистемно разбросаны, совершенно невпопад. Никакой логики, по крайней мере, я не нашёл.
- А за границу получалось? - не удержался я от вопроса, приняв Ташкент за "нашу" территорию.
- Нет, ни разу! Только туда, где по-русски понимают, это я тоже такой вывод сделал. Конечно, мои случаи не могут представлять всей картины, - тут же заторопился объяснить он. - Но я встречался и с другими ходоками...
- Ходоками? - удивился я.
- Да, у нас такое прозвище уже появилось - ходоки. Так вот, и другие тоже - только к людям, и только на языках которых могут разговаривать. Тут, наверное, какие-то ментальные связи работают, хотя я не знаю толком, что это такое... - развёл он руками.
- Ну, это и не так важно, - успокоил я его.
- Да, так вот, - снова оживился М. Н. - И стал я так переходить из одной половины в другую. Теперь я уже искал Самару свою, но с другой стороны, с вашей. С мокрой, как я её назвал. Я толком нигде не задерживался. Так, перекидывался парой слов с людьми, но поскольку у вас тут, я так понял, на интеллигентов охоту устраивали, так мне и поговорить не очень-то удавалось. Но всё же... Ну, не суть. Словом... - он запутался, пытаясь, видимо, как-то обобщить всю информацию, набранную за два года путешествий. - Словом, нашёл я свою прежнюю Самару, свою, то есть. Сухую. Мокрую не нашёл ещё. За это время я познакомился с двадцатью ходоками, я их всех знаю теперь по именам-отчествам. С каждым мы нашли взаимопонимание, я просил их, если вдруг они найдут, что я ищу, чтобы дали мне знать. Это не сложно. В одном из ваших мокрых мест, на берегу Каспия, кстати, ... хотя его сложно теперь назвать берегом... - так там есть, ну... что-то вроде таверны, наверное, я не очень силён в этих терминах. Так вот, таверна.
- Забегаловка, - предложил я более простой вариант.
- Ха, да, забегаловка, - довольно хмыкнул он. - Рюмочная. Называется она "У Жанны". Удивительно нелепое название, особенно в новых реалиях. Но там почему-то все ходоки время от времени бывают, и вот там можно оставить записочку. Благо, сторона мокрая, бумага в наличии имеется. И вот я туда уже несколько раз заходил... Четыре раза, - сказал он после некоторой паузы. - Но пока там никто мне ничего не сказал. Но я надежды не теряю, понимаете? У меня теперь как крылья за спиной выросли. И я даже стал книги снова читать. А тут вы - и у вас вдруг Достоевский. Это просто была песня, понимаете? Я несколько раз его прочёл. Даже с выходными данными книги - тираж, отпечатано, шрифт, бумага.
Тут он замолчал, видимо, не зная, как продолжить дальше. Он посмотрел на меня в упор, ожидая вопроса. И, конечно, я его задал.
- Ну, хорошо. Книжка это прекрасно. Но зачем вы мне всё это рассказали-то?
- Понимаете, чем больше ходоков, тем быстрее я найду своих, понимаете? Это мой кровный, меркантильный, если хотите, интерес. Я очень, очень нуждаюсь в помощниках. Опять же, исследования. Куда какой ход ведёт. Карту можно составить. Не на бумаге, конечно. Она не прослужит долго. Но как-то... может, на коже? Или на пластике? В общем, это уже тонкости. А вы, я вижу, вы из нашей братии. Я это почувствовал просто. У вас взгляд другой. Не оседлый, что ли. Уж не знаю, как и объяснить. Боюсь, вдруг вы обидитесь. Но вы тут ничего не обретёте, - он обвёл рукой мою комнатушку. - У вас тут, конечно, вся жизнь размеренная. И, смотрю, доход неплохой. Но он ли вам нужен? Кроме того, некоторый доход, конечно, вы можете иметь и от нашей деятельности, потому что доставлять туда-сюда какие-то товары первой необходимости возможно. Но в ограниченных, конечно, объёмах. Но зато они крайне нужны бывают там, по ту сторону.
Он снова замолчал. Он уже не знал, что сказать, выложив все карты передо мной. Мне не хотелось дальше мучить его, я и сам уже давно был готов к этому решению, и потому просто сказал:
- Я согласен.