Про кризис услышали в августе. Но серьезно не воспринимали даже посмеивались считая очередной выдумкой америкосов и их приспешников. В сентябре пошли первые пока еще робкие сокращения на работах. В первую очередь убирали пожилых, пенсионеров и непрежившихся в коллективах. И все равно никто не видел ничего угрожающего, как же у нас мощное государство громадный накопленный золото валютный запас. По телевизору чиновники всех мастей бьют себя в грудь доказывая что это все выдумки западных стран. Нас кризис не коснется он пройдет мимо и мы станем только сильней.
Но кто то из население еще помнят такого же рода утверждения в 90-ые годы наших чиновников которые даже клялись и давали руки на отсечение. И потихоньку перестовали улыбаться, ожидая чего то плохого для себя. Но понять в чем это выразиться не могли. Как то на этом фоне прошла кратенькая информация о сокращении 300 тысячного контингента младшего офицерского состава и прапорщиков в российской армии и расформировании УБОП. И все это так тихонько мелкими буковками как в объявлении пенсионерки «пропала собака». В октябре уже особо никого не стесняясь стали увольнять рабочих, офис менеджеров из банков и больших заводов. Опять же тихонько прошла информация в сми о приостановлении работы крупных заводов и предприятий. И все это на фоне благополучия светящегося с телеэкранов. «У нас все замечательно у нас нефть и газ мы устоим перед любым кризисом. Пенсии повышаем, нац. проекты расширяем, а старые не сворачиваем.»
А цены на нефть не просто падала, а рушились да с таким грохотом которого за всю историю современной экономики не слышал ни один финансист. Котировки акций стремились вниз и это только ленивый не обсуждал. И бабка торгующая семечками и рабочий с завода и сами финансисты уже забыли и про Осетию с Абхазией и про Грузию, у всех на устах было одно — КРИЗИС. В ноябре пошли первые невыплаты по кредитам. У людей просто не было денег их выплачивать. Когда они брались, все казалось стабильным и в это твердо уверяло правительство. Но вдруг в одночасье в банках пропали деньги. Испарились, как будто банда супер воров прошлась с тележкой и все выгребла. И никто не может сказать от чего и почему так. А людям кредиты надо платить. А с работы попросили.
Пошли первые грабежи и разбои на улицах. Хотя люди уже забыли, что это такое. И никто не хотел вспоминать неспокойные 90-ые годы. В декабре даже самые последние оптимисты проглотили свои улыбки и напряглись. Заводы стоят, работы нет. Армия безработных с каждым днем пополняется тысячами новобранцев. И счастливы те кого пока отпустили в отпуск без содержания, может быть все уляжется и встанет на свои места. В телевизоре же сидят добрые дяди. Они все знают они выделяют кучи денег сумма нулей которых даже в калькуляторе не помещается, а выговорить без тренировки вообще простому человеку невозможно. Но где эти деньги? Народ уже всерьез начинает волноваться, новый год же на носу, а мы за последние годы привыкли дарить и получать к таким праздникам подарки. И по старой привычке люди идут в магазины и тратят последнее накопленное на радости для своих детей и себя. А чего бояться есть люди которые обещали что скоро все это кончиться. А мы верим своим президентам и примерам, мы самый доверчивый народ в мире. Паралельно доверчивым людям начинают появляться те кто надеяться только на себя и свой нож в сапоге. Это те кого первыми уволили и они уже проели все накопленное. Они тоже хотят новый год и тоже привыкли к подаркам.
Поднимается волна квартирных краж и разбоев. Но в милицейских сводках все это проходит очень мелким шрифтом. Милиция на стороне добрых дядей из телевизора, никакой паники все хорошо. Милиция да, а вот милиционер, который вечером сдал оружие и пошел по уже не спокойным улицам он на своей стороне. Он начинает так же бояться, а начинаешь бояться, приходит не доверие и вопросы, а ответов на них нет. Январь. Народ сидит по домам доедая деликатесы купленные на последние деньги, оставшиеся после праздника и заглядывая в свои кошельки начинает понимать что за квартиру плотить нечим. И работы за которую платят хоть какие то деньги нет. Пошли первые неплатежи за коммунальные услуги. ЖЭУ перестали работать, платить за работу нечем. Мусор после новогодних праздников вывозить не кому. На прорыв отопления выезжать не кому. У бабушки засорился унитаз прочистить не кому. А люди сидят по домам и пялятся в телевизор, у добрых дядь начинают сходить улыбки с лиц. И уже они, не явно, но начинают разводить руками. Мол думали так а вышло эдак. И деньги выделенные нами — добрыми дядями, какие то злые дядьки куда то дели, и мы ведь им грозили пальцем, а они не послушались. И что самое интересное ведь и паники никакой нет. Ажиотажа нет. Все как то планомерно.
Закрываются продуктовые магазины не на что закупаться. И те кто успел забить кладовку продуктами длительного хранения, пока дышат спокойно, не зная что про их запасы знают соседи которые не успели по разным причинам так же затариться. Закрываются предприятия выпускающие продукты питания. Те же у кого остались на складах запасы провианта не торопятся их продавать, ждут часа Х, что бы получить самый большой барыш. И вот здесь начинается самое жуткое. Февраль.
— Оксан, я сам потушу свечку, а вы ложитесь спать пока тепло из комнаты не вышло. Я скоро.
— Ладно только не долго.
Я остался на кухне плотно закрыв дверь в спальне. Свет стали выключать уже неделю назад с 15-00 до 20-00 и с 23-00 до 7-00 называя это веерным отключением. А с теплом стало плохо вчера. Батареи стали медленно остывать и в конце концов тепло пропало. И это при 15 гр мороза на улице. Пока включали свет мы на полную врубали теплый пол в спальне и после его отключения до утра в комнате укрывшись всеми одеялами и уложившись на кровати вместе с сыном, женой и собакой можно было пережить ночь. Пододвинув ближе к себе свечу на столе я стал разбирать ружье « Сайга — » что бы его почистить и смазать. В такое время стало уже явно казаться, что это самая незаменимая вещь в хозяйстве. За последние два дня в наши окна расположенные на первом этаже по ночам уже дважды прилетали камни. Один раз попав в окно с бронированной пленкой которое уцелело. Но все семейство напугалось так что до утра уже никто не лег. Сидели на кровати укутавшись одеялами, ждали нового нападения. До утра так ничего не произойдя, легли спать. Когда на улице светло все страхи исчезают сами собой. На работу не ходили уже две недели жили как затворники. Только трижды в день выводя собаку — на прогулку. На следующий день камень попал в другое окно где защитной пленки не было, на окне стояла решетка. Уже не так перепугавшись нападения я осторожно выглянул из другого окна увидев убегающих за угол дома двух не различимых по половой принадлежности уродов. Другого слова в их адрес в моей голове не родилось. На улице мороз, а в зале нет одного стекла. Быстро завесив раму одеялом, я оделся и не зажигая свечи взял стамеску вышел в подъезд. Поднялся на второй этаж и снял две вторые рамы с окон, быстро занес их домой. Явно ощущая на себе взгляды соседей из дверных глазков. Но ни у кого не хватило решимости выйти и пристыдить меня. Дома быстро поменяв стекла в раме сели попить чаю. Газ пока был, но похоже не долго оставалось радоваться.
— Кому то явно хочется потрепать нам нервы — первый начал я, макая сухарь в кружку с горячим чаем.
— Было бы хорошо если только нервы потрепать, а если ограбить хотят — сказала Оксана.
Больше разговор не шел все пошли спать.
На утро выводя собаку увидел в окна наблюдающих соседей которые заметив направленный в их сторону взгляд скрывались за шторами. «Похоже сегодня стоит ждать еще одной вылазки уродов» — я про себя и пошел домой.
Вечером после того как стемнело почистив и смазав ружье затушил свечу сел в углу в кресло укрывшись одеялом. Ружье держал с разложенным прикладом оставалось только передернуть затвор и нажать на курок посылая заряд дроби в чью-нибудь уродскую задницу. С такими подбадривающими себя мыслями я сидел в засаде ожидая очередного камня в окно. Сон не шел. Просидев до первых лучей света взглянул на часы было 5-24. Оделся и пошел выводить Тима на улицу. Ружье повесил на плечо, в такое время быть смешным было уже не стремно. Гуляя заметил в нескольких окнах колыхающее пламя свечки. И что людям не спиться подумал заходя в подьезд. И только домыв последнюю лапу Тимке (вода была только холодная приходилось греть на газу) до меня дошло, что последний магазин в округе закрылся около недели назад. Людям жрать нечего. Это ладно мы запаслись продуктами впрок и то только из-за того что я частенько еще до всего этого посещал сайты о конце света и моя параноя передалась жене. Продуктов у нас хватит месяца на два главное что бы вода была и газ — проживем. Одна проблема похоже кто то из соседей хочет вступить в ряды экспроприаторов и раскулачить нас. Пока я возился с собакой проснулось семейство. За чаем я рассказал свои опасения.
— Что делать будем? Если народ жрать хочет его хрен чем остановишь — заключила Оксана.
— Сейчас поедим, я схожу проверю машину и будем собираться. Проедимся по родителям, проверим. И потом будем из города уходить. А то дождемся.
Вдруг в дверь постучались. От этого стука аж все вздрогнули. А у Ильи выпала кружка из рук и с грохотом упала на пол. Он последнее время только слушал и мало говорил но по его глазам было видно напряжение которое передавалось от нас. В свои 10 лет он уже все понимал. Тим с лаем побежал к двери и по тому как он скакал и вилял хвостом было понятно что это кто то свой. Но все же посмотрев в глазок я открыл дверь. На пороге стоял Валера — мой брат. По его лицу было видно что новостей хороших от него можно не ждать. Быстро зайдя скинув пуховик и обувь прошел на кухню.
— Накормите — коротко спросил он и сел за стол.
— Рассказывай — первой сказала Оксана ставя на газ разогревать кастрюлю с супом.
Я расположился за столом на против него, приготовился слушать. Илья встал рядом со мной. И даже Тим уселся у ног, уставившись на Валеру.
— Хреново все родственники — начал он, принимая тарелку с горячим супом.
— Я и сам понимаю что не праздник, что конкретно, что у вас говорят?
— А ничего не говорят, распустили нас. Вчера в Новом городе начали громить магазины, супермаркеты. Менты подтянулись, постаяли рядком а когда из толпы из ружья пальнули так просто разошлись и все и даже командиры их не останавливали. Толпа тысяч пять они как саранча, страшно смотреть. Мы когда подъехали к первому магазину и увидели что твориться связались с нашим руководством, объясняем что тут ловить нечего. Растопчут.
Прокатились по городу, охуеть, можно, в Новом городе не одного целого магазина. Тащут все что надо и не надо. Это у вас тут в спальном районе спокойно.
— Да конечно к нам две ночи подрят в окна камни прилетают — перебил я.
— Да ты, там что творится не видел. Короче я сейчас с совещания. Связи с центром нет, никакой, ни спец ни простой. Из личного состава осталось 15 человек, кто может добраться не смог, кого может просто затоптали. В ментовке то же все как бараны разбрелись, так еще поговаривают оружейки повзламывали и к марадерам примкнули. Сейчас в Новом Городе все попиздят и придут сюда. Сейчас мы с тобой берем твою машину и едим в контору. Там получаем оружие и дальше собираем кого сможем сваливаем из города. Все кина больше не будет — электричество кончилось — растянулся в искуственной улыбке брат.
— А оружие в смысле как… — рот я.
— Приказ начальника раздать между своими и уходить из города, продержаться долго все равно не сможем, помощи ждать неоткуда, собирайся — коротко отрезал Валера и потянулся за кружкой чая.
Я стал одеваться на ходу говоря Оксане что бы она собирала в сумки продукты, теплые вещи, лекарства и все необходимое. Хотя этого можно было и не делать она и так хорошо знала что делать потому что мы неоднократно это обсуждали. Просто это было нужно мне, что бы унять дрожащие руки. Я понимал, что все теперь точно, кончилась прежняя жизнь и начинается новый виток истории если не общий так нашей точно.
Но кто то из население еще помнят такого же рода утверждения в 90-ые годы наших чиновников которые даже клялись и давали руки на отсечение. И потихоньку перестовали улыбаться, ожидая чего то плохого для себя. Но понять в чем это выразиться не могли. Как то на этом фоне прошла кратенькая информация о сокращении 300 тысячного контингента младшего офицерского состава и прапорщиков в российской армии и расформировании УБОП. И все это так тихонько мелкими буковками как в объявлении пенсионерки «пропала собака». В октябре уже особо никого не стесняясь стали увольнять рабочих, офис менеджеров из банков и больших заводов. Опять же тихонько прошла информация в сми о приостановлении работы крупных заводов и предприятий. И все это на фоне благополучия светящегося с телеэкранов. «У нас все замечательно у нас нефть и газ мы устоим перед любым кризисом. Пенсии повышаем, нац. проекты расширяем, а старые не сворачиваем.»
А цены на нефть не просто падала, а рушились да с таким грохотом которого за всю историю современной экономики не слышал ни один финансист. Котировки акций стремились вниз и это только ленивый не обсуждал. И бабка торгующая семечками и рабочий с завода и сами финансисты уже забыли и про Осетию с Абхазией и про Грузию, у всех на устах было одно — КРИЗИС. В ноябре пошли первые невыплаты по кредитам. У людей просто не было денег их выплачивать. Когда они брались, все казалось стабильным и в это твердо уверяло правительство. Но вдруг в одночасье в банках пропали деньги. Испарились, как будто банда супер воров прошлась с тележкой и все выгребла. И никто не может сказать от чего и почему так. А людям кредиты надо платить. А с работы попросили.
Пошли первые грабежи и разбои на улицах. Хотя люди уже забыли, что это такое. И никто не хотел вспоминать неспокойные 90-ые годы. В декабре даже самые последние оптимисты проглотили свои улыбки и напряглись. Заводы стоят, работы нет. Армия безработных с каждым днем пополняется тысячами новобранцев. И счастливы те кого пока отпустили в отпуск без содержания, может быть все уляжется и встанет на свои места. В телевизоре же сидят добрые дяди. Они все знают они выделяют кучи денег сумма нулей которых даже в калькуляторе не помещается, а выговорить без тренировки вообще простому человеку невозможно. Но где эти деньги? Народ уже всерьез начинает волноваться, новый год же на носу, а мы за последние годы привыкли дарить и получать к таким праздникам подарки. И по старой привычке люди идут в магазины и тратят последнее накопленное на радости для своих детей и себя. А чего бояться есть люди которые обещали что скоро все это кончиться. А мы верим своим президентам и примерам, мы самый доверчивый народ в мире. Паралельно доверчивым людям начинают появляться те кто надеяться только на себя и свой нож в сапоге. Это те кого первыми уволили и они уже проели все накопленное. Они тоже хотят новый год и тоже привыкли к подаркам.
Поднимается волна квартирных краж и разбоев. Но в милицейских сводках все это проходит очень мелким шрифтом. Милиция на стороне добрых дядей из телевизора, никакой паники все хорошо. Милиция да, а вот милиционер, который вечером сдал оружие и пошел по уже не спокойным улицам он на своей стороне. Он начинает так же бояться, а начинаешь бояться, приходит не доверие и вопросы, а ответов на них нет. Январь. Народ сидит по домам доедая деликатесы купленные на последние деньги, оставшиеся после праздника и заглядывая в свои кошельки начинает понимать что за квартиру плотить нечим. И работы за которую платят хоть какие то деньги нет. Пошли первые неплатежи за коммунальные услуги. ЖЭУ перестали работать, платить за работу нечем. Мусор после новогодних праздников вывозить не кому. На прорыв отопления выезжать не кому. У бабушки засорился унитаз прочистить не кому. А люди сидят по домам и пялятся в телевизор, у добрых дядь начинают сходить улыбки с лиц. И уже они, не явно, но начинают разводить руками. Мол думали так а вышло эдак. И деньги выделенные нами — добрыми дядями, какие то злые дядьки куда то дели, и мы ведь им грозили пальцем, а они не послушались. И что самое интересное ведь и паники никакой нет. Ажиотажа нет. Все как то планомерно.
Закрываются продуктовые магазины не на что закупаться. И те кто успел забить кладовку продуктами длительного хранения, пока дышат спокойно, не зная что про их запасы знают соседи которые не успели по разным причинам так же затариться. Закрываются предприятия выпускающие продукты питания. Те же у кого остались на складах запасы провианта не торопятся их продавать, ждут часа Х, что бы получить самый большой барыш. И вот здесь начинается самое жуткое. Февраль.
— Оксан, я сам потушу свечку, а вы ложитесь спать пока тепло из комнаты не вышло. Я скоро.
— Ладно только не долго.
Я остался на кухне плотно закрыв дверь в спальне. Свет стали выключать уже неделю назад с 15-00 до 20-00 и с 23-00 до 7-00 называя это веерным отключением. А с теплом стало плохо вчера. Батареи стали медленно остывать и в конце концов тепло пропало. И это при 15 гр мороза на улице. Пока включали свет мы на полную врубали теплый пол в спальне и после его отключения до утра в комнате укрывшись всеми одеялами и уложившись на кровати вместе с сыном, женой и собакой можно было пережить ночь. Пододвинув ближе к себе свечу на столе я стал разбирать ружье « Сайга — » что бы его почистить и смазать. В такое время стало уже явно казаться, что это самая незаменимая вещь в хозяйстве. За последние два дня в наши окна расположенные на первом этаже по ночам уже дважды прилетали камни. Один раз попав в окно с бронированной пленкой которое уцелело. Но все семейство напугалось так что до утра уже никто не лег. Сидели на кровати укутавшись одеялами, ждали нового нападения. До утра так ничего не произойдя, легли спать. Когда на улице светло все страхи исчезают сами собой. На работу не ходили уже две недели жили как затворники. Только трижды в день выводя собаку — на прогулку. На следующий день камень попал в другое окно где защитной пленки не было, на окне стояла решетка. Уже не так перепугавшись нападения я осторожно выглянул из другого окна увидев убегающих за угол дома двух не различимых по половой принадлежности уродов. Другого слова в их адрес в моей голове не родилось. На улице мороз, а в зале нет одного стекла. Быстро завесив раму одеялом, я оделся и не зажигая свечи взял стамеску вышел в подъезд. Поднялся на второй этаж и снял две вторые рамы с окон, быстро занес их домой. Явно ощущая на себе взгляды соседей из дверных глазков. Но ни у кого не хватило решимости выйти и пристыдить меня. Дома быстро поменяв стекла в раме сели попить чаю. Газ пока был, но похоже не долго оставалось радоваться.
— Кому то явно хочется потрепать нам нервы — первый начал я, макая сухарь в кружку с горячим чаем.
— Было бы хорошо если только нервы потрепать, а если ограбить хотят — сказала Оксана.
Больше разговор не шел все пошли спать.
На утро выводя собаку увидел в окна наблюдающих соседей которые заметив направленный в их сторону взгляд скрывались за шторами. «Похоже сегодня стоит ждать еще одной вылазки уродов» — я про себя и пошел домой.
Вечером после того как стемнело почистив и смазав ружье затушил свечу сел в углу в кресло укрывшись одеялом. Ружье держал с разложенным прикладом оставалось только передернуть затвор и нажать на курок посылая заряд дроби в чью-нибудь уродскую задницу. С такими подбадривающими себя мыслями я сидел в засаде ожидая очередного камня в окно. Сон не шел. Просидев до первых лучей света взглянул на часы было 5-24. Оделся и пошел выводить Тима на улицу. Ружье повесил на плечо, в такое время быть смешным было уже не стремно. Гуляя заметил в нескольких окнах колыхающее пламя свечки. И что людям не спиться подумал заходя в подьезд. И только домыв последнюю лапу Тимке (вода была только холодная приходилось греть на газу) до меня дошло, что последний магазин в округе закрылся около недели назад. Людям жрать нечего. Это ладно мы запаслись продуктами впрок и то только из-за того что я частенько еще до всего этого посещал сайты о конце света и моя параноя передалась жене. Продуктов у нас хватит месяца на два главное что бы вода была и газ — проживем. Одна проблема похоже кто то из соседей хочет вступить в ряды экспроприаторов и раскулачить нас. Пока я возился с собакой проснулось семейство. За чаем я рассказал свои опасения.
— Что делать будем? Если народ жрать хочет его хрен чем остановишь — заключила Оксана.
— Сейчас поедим, я схожу проверю машину и будем собираться. Проедимся по родителям, проверим. И потом будем из города уходить. А то дождемся.
Вдруг в дверь постучались. От этого стука аж все вздрогнули. А у Ильи выпала кружка из рук и с грохотом упала на пол. Он последнее время только слушал и мало говорил но по его глазам было видно напряжение которое передавалось от нас. В свои 10 лет он уже все понимал. Тим с лаем побежал к двери и по тому как он скакал и вилял хвостом было понятно что это кто то свой. Но все же посмотрев в глазок я открыл дверь. На пороге стоял Валера — мой брат. По его лицу было видно что новостей хороших от него можно не ждать. Быстро зайдя скинув пуховик и обувь прошел на кухню.
— Накормите — коротко спросил он и сел за стол.
— Рассказывай — первой сказала Оксана ставя на газ разогревать кастрюлю с супом.
Я расположился за столом на против него, приготовился слушать. Илья встал рядом со мной. И даже Тим уселся у ног, уставившись на Валеру.
— Хреново все родственники — начал он, принимая тарелку с горячим супом.
— Я и сам понимаю что не праздник, что конкретно, что у вас говорят?
— А ничего не говорят, распустили нас. Вчера в Новом городе начали громить магазины, супермаркеты. Менты подтянулись, постаяли рядком а когда из толпы из ружья пальнули так просто разошлись и все и даже командиры их не останавливали. Толпа тысяч пять они как саранча, страшно смотреть. Мы когда подъехали к первому магазину и увидели что твориться связались с нашим руководством, объясняем что тут ловить нечего. Растопчут.
Прокатились по городу, охуеть, можно, в Новом городе не одного целого магазина. Тащут все что надо и не надо. Это у вас тут в спальном районе спокойно.
— Да конечно к нам две ночи подрят в окна камни прилетают — перебил я.
— Да ты, там что творится не видел. Короче я сейчас с совещания. Связи с центром нет, никакой, ни спец ни простой. Из личного состава осталось 15 человек, кто может добраться не смог, кого может просто затоптали. В ментовке то же все как бараны разбрелись, так еще поговаривают оружейки повзламывали и к марадерам примкнули. Сейчас в Новом Городе все попиздят и придут сюда. Сейчас мы с тобой берем твою машину и едим в контору. Там получаем оружие и дальше собираем кого сможем сваливаем из города. Все кина больше не будет — электричество кончилось — растянулся в искуственной улыбке брат.
— А оружие в смысле как… — рот я.
— Приказ начальника раздать между своими и уходить из города, продержаться долго все равно не сможем, помощи ждать неоткуда, собирайся — коротко отрезал Валера и потянулся за кружкой чая.
Я стал одеваться на ходу говоря Оксане что бы она собирала в сумки продукты, теплые вещи, лекарства и все необходимое. Хотя этого можно было и не делать она и так хорошо знала что делать потому что мы неоднократно это обсуждали. Просто это было нужно мне, что бы унять дрожащие руки. Я понимал, что все теперь точно, кончилась прежняя жизнь и начинается новый виток истории если не общий так нашей точно.