Кодекс Человека

[Артемиус]

О выборе друзей

О выборе друзей

Воину пристало иметь много знакомцев среди собратьев по оружию, однако поддерживать дружбу следует с теми из них, кто смел, отважен, умён и умудрён опытом. Таких найдётся не так уж и много; но если посчастливится вам встретить хотя бы одного такого среди друзей или друзей ваших друзей, помните: смелый, отважный, умный и умудрённый опытом Человек во многом поможет вам на пути воина.

Человеку не следует ошибаться в выборе друзей, поддерживая отношения не с самыми достойными воинами, сиживая с ними за одним столом, деля с ними последнюю чашку чая. И вот почему.

Воистину близкими друзьями становятся только те воины, чьи сердца открыты навстречу друг другу. Человеку должно избегать знакомств случайных, встречаться с другими воинами только ради того, чтобы повеселиться, или же попусту тратить время в задушевных разговорах с чужаками или незнакомцами. Позабыв о приличествующем воину поведении, легкомысленный гуляка, проводящий дни и ночи в праздности и веселье, должен быть готов к тому, что его отвергнут настоящие воины и добродетельные друзья. Перед тем, кто не в состоянии постичь всей глубины своего падения, смирить свою плоть или гордыню, перед тем, кто не готов отказаться от праздности во имя исполнения священного долга воина, уже очень скоро вырастет стена отчуждения и презрения со стороны братьев по оружию, тем более, если рядом с таким не окажется преданного и многоопытного товарища. Такой может походить на воина, но одним только обличием, в сердце своём такой едва ли не хуже тех, кого называют «нечистыми» или «нелюдыо». И вот что я вам скажу: стерегитесь, выбирая друзей.

 

[Артемиус]

О дружеских отношениях

О дружеских отношениях

Всякий воин будет гордиться, если другие люди называют его преданным, благоразумным, предусмотрительным и надёжным. Это соответствует духу и природе пути исполнения воинского долга рыцарем-Человеком. Однако тот, кто бахвалится надёжностью своей безо всякой на то причины или занимается тем, чем ему не следует заниматься; тот, кто имеет обыкновение браться за дело, когда никто его об этом не просит; тот, кто докучлив без меры, - не заслуживает похвалы. Каждый назовёт такого назойливым, навязчивым или же надоедливым - и будет совершенно прав. Например, имеется некое дело, о котором вы говорите: вот здесь нужна моя помощь, но лучше всего не вмешиваться, пока вас об этом не попросили.

И вот почему. Воину, принявшему определённые обязательства перед своей Родиной или взявшему на себя труд исполнить чью-либо просьбу, пристало
прикладывать все силы и делать всё от него зависящее, дабы не прослыть неисполнительным, неблагоразумным, непредусмотрительным и ненадёжным. И вот что я скажу в назидание молодым: всякое может случиться, посему воину следует быть готовым пожертвовать жизнью во исполнение долга чести, во имя Родины, во имя родителей и братьев своих. Вот почему я и советую никогда не бахвалиться своей надёжностью без должной на то причины.

Говорят, что великие воины минувших лет были людьми обстоятельными и осмотрительными. Никто из них не брался за дело, основательно не обдумав его прежде и не решив для себя, выполнимо оно или невыполнимо. Решив, что дело невыполнимо, они не соглашались даже и браться за него. Решив, что задача выполнима, они выполняли её, но только после долгих часов размышлений и раздумий. И вот что я вам скажу: осмотрительность и основательность всегда шли на пользу дела и приводили к успехам и победам.

Осмотрительного и основательного, берущегося за дело с опаской, называют разумным и опытным воином, действительно могущим помочь в сложном и опасном предприятии.

Тот, кто с готовностью берётся за любое, даже самое сложное дело, не давая себе труда поразмыслить над путями и возможностями его исполнения, не утруждает себя осмыслением причин, приведших к неудаче, вскорости прослывёт никудышным, никчемным и поверхностным.

И вот что я вам скажу в назидание и в предостережение: тому, кто высказывает свои мысли вслух или возражает кому-то, следует быть осмотрительным, внимательным и опасливым. Бывает и так, что воину приходится общаться со многими и многими людьми, и неважно, каковы они со своими родителями, учителями, братьями, дядьями и детьми, учениками или племянниками своими; неважно, желчны ли они или же добродушны и покладисты, следует быть осторожным, осмотрительным и ровным со всеми - ради пользы дела и собственного благополучия. Ещё более осторожным и осмотрительным подобает быть в разговорах и беседах с друзьями и другими воинами: с ними надлежит быть вдесятеро сдержанней, уважительней и доброжелательней.

И вот ещё что: если кто-то приходит к вам за советом, было бы неправильно отказать ему, говоря, что это вас совершенно не касается. И вот почему. Поведав вам самое сокровенное, пришедший за советом даёт понять, что всецело доверяется вам. Было бы крайне неосмотрительным обмануть его ожидания, оскорбив его невнимательностью и равнодушием, ибо на свете не так уж и много людей, которым можно доверять и которые доверяют вам. Посему не опасайтесь говорить ему правду в глаза, как бы горька и невыносима она ему ни была.

Малодушный и мягкосердечный, из лучших побуждений боящийся огорчить или расстроить пришедшего к нему за советом, всегда говорит только то, что удобно ему самому или хотелось бы услышать собеседнику его. Из одних только благих побуждений малодушные и мягкосердечные понуждают людей говорить то, чего не следовало говорить, а подчас и совершать такие поступки, которые не следовало совершать, или допускать промахи, только лишь усугубляющие дело. Вот почему малодушный и мягкосердечный бесполезен и даже опасен как советчик.

Есть ещё и такие, которые отвергают добрые советы, совершая ошибки из-за собственной неосмотрительности или глупости.

Неосмотрительный и упрямый всегда стоит на своём и делает только то, что считает нужным, пренебрегая мудростью и опытом других. И вот что я скажу в назидание молодым воинам: надлежит вам всячески остерегаться упрямых и глупых, не числя их среди друзей своих, ибо опасны и коварны они.

 

[Артемиус]

О прерванных знакомствах

О прерванных знакомствах

В любом, самом большом или даже самом малом, отряде воинов всегда найдутся и такие, с кем тот или иной Человек находится в натянутых отношениях или же вообще прервал знакомство по тем или иным причинам. Может случиться и так, что Родина отправит с каким-нибудь поручением рассорившихся воинов или же поручит им совместно исполнять какую-нибудь службу. Тогда воину следует прийти и прямо сказать: «Меня отправили с тобой, и я исполню службу по долгу воина. Мы с тобой разорвали знакомство, однако же, дело не должно страдать от наших с тобой отношений, посему сядем и обдумаем, как нам выполнить его наилучшим образом...».

Если младший приходит к старшему, то уместно ему сказать: «Буду принуждён просить твоей помощи и руководства в делах, ибо ты тёрт, стрелян, видал виды и знаешь службу лучше меня, буду просить тебя об этом и завтра, если нам опять случится вдвоём исполнять работу, однако же, если послезавтра доведётся нам делать разные дела, не будет у нас нужды помогать друг другу и разговаривать друг с другом. А вот до того времени давай возобновим прерванное знакомство, но только для пользы дела...».

Все назовут такой поступок правильным, ибо для настоящего воина важно сразу же внести ясность в разорванные по тем или иным причинам отношения, чтобы честно и добросовестно исполнить свой долг - неспешно, без помех и с пользой для дела.

И вот что я скажу: просить помощи, совета и поддержки в начинаниях следует и в том случае, если доведётся вам исполнять работу вместе с теми, кто добр к вам и уважителен с вами. Настоящему воину подобает поступать так всегда - из благоразумия и ради пользы общего дела.

И вот представьте себе, что нашёлся такой, кому недостаёт сердечной теплоты и участливости, кто злорадствует, глядя на то, как мучается неопытный в делах воин, кто смеётся, видя, как допускает он одну оплошность за другой. Каждый по справедливости назовёт такое поведение низким и недостойным. Тот, кто ведёт себя неподобающе с братьями по оружию в дни мира, окажется трусом, вором или даже предателем в дни войны. Такой способен украсть военные трофеи другого воина, такой не остановится даже перед убийством соратника, почуяв запах золота. И вот что я скажу: сознательно опасайтесь ,и остерегайтесь таких нелюдей.

 

[Артемиус]

О чести и славе

О чести и славе

Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год воину, идущему «Путём война», надлежит изучать хроники прошлых лет, дабы укрепить боевой дух, ожесточить сердце и проникнуться мыслью о бренности всего сущего на земле.

В манускриптах и хрониках «Коегункан», «Но-бунагаки», «Тайкёки» и других, повествующих о великих подвигах самураев, поведал летописец изумлённому миру о том, сколь много славных воинов сложили свои головы во славу своего господина, и поимённо назвал тех, кто свершил воистину великие дела. Среди сотен и тысяч павших были и самураи высшего ранга, но не названы их имена в старинных летописях потому, что не довелось им свершить великих подвигов.

Однако же не изумляйтесь, встретив здесь великое множество имён воинов низшего ранга, ибо не знатностью и богатством, а жертвенностью и беззаветной отвагой на поле брани прославили они и себя, и свой клан на веки веков.

Мёртвые сраму не имут, и кровь великого героя, пронзённого мечом, одинакова по цвету с кровью воина слабого и малодушного; однако же, есть отличия между принявшими смерть доблестно и теми, кто, празднуя труса, сгинул без славы для себя и без пользы. Тому, кто постиг величие подвига во исполнение долга воина, подобает сказать себе: «Раз уж суждено мне сложить голову на поле брани и принять смерть, пусть будет она геройской, пусть будет она такой, чтобы содрогнулись враги и воспылали ненавистью к ним друзья, пусть будет она такой, чтобы оплакивали меня друзья и родители, чтобы с гордостью произносили моё имя и потомки мои до десятого колена...».

Сколь позорна и унизительна смерть воина, о котором с презрением говорят -трус. Плох тот воин, кто плетётся сзади, чтобы быть первым, если случится отступить. Плох тот, кто при штурме крепости или осаде замка, кланяется стрелам и прячется за спинами товарищей, как за живым щитом. Бесславен конец малодушного и трусливого, когда сражённый случайной стрелой и получивший лёгкое ранение, сразу валится он на землю и подыхает, как собака, затоптанный своими же союзниками. Трус, расстающийся с жизнью, как с самым ценным своим достоянием, не достоин сожаления, а только презрения, - и нет ничего более позорного для воина и печального для его семьи, чем такая бесславная смерть.

И вот что я скажу: думайте об этом изо дня в день, дабы укрепить боевой дух и проникнуться мыслью о славной смерти, как награде за достойную жизнь.

 

[Артемиус]

О краснобайстве и красноречии

О краснобайстве и красноречии

И вот что я скажу: даже среди воинов встречаются такие, кто любит поговорить или даже тщится дать оценку людям и делам их без оглядки на чины, звания и заслуги. Великое множество таких встретишь и в наши дни, однако следует различать их и понимать, в чём разница между одними и другими.

И вот почему. И в стародавние времена бывали воины, слывшие разговорчивыми, словоохотливыми и говорливыми. Подчас и среди аристократов, и среди носящих знамя можно было повстречать говорунов и даже болтунов. В те времена встречались такие и в крепостях феодалов, и в домах вассалов.

Любители поговорить были прекрасными, даже выдающимися воинами, и не было никого, кто мог бы упрекнуть их в пренебрежении к исполнению долга. Однако длинные языки и упрямство мешали им стать воинами более высокого ранга. Твердолобость сослужила им плохую службу - никто не хотел приблизить их к себе или назначить советниками. Вот почему в сердцах и душах воинов невыдержанных и болтливых рождалось разудалое и бесшабашное отношение ко всем и ко вся; вот почему часто говорили они всё, что ни приходило на ум их, когда угодно, где угодно и кому угодно. Хотя господин и советники господина пренебрегали мнением болтунов, как недостойным внимания, те становились всё безудержнее и необузданнее, рассуждая о пороках и добродетелях. Такими невыдержанными и бесшабашными и оставались они до конца дней.

Что же до нынешних говорунов, так никогда и не облачавшихся в боевые доспехи, то, собравшись вместе, начинают они обсуждать свою Родину, наместников и управителей его, рассуждать об управлении домом и землями. И вот что я ещё скажу: ничего им не надо, кроме как посплетничать всласть о военачальниках и других воинах. Нынешний говорун нерадив в военных искусствах, слаб разумом и духом, чем и отличается от прежнего любителя поговорить, однако считает себя умнее других и прочих. Каждый скажет: рассуждения их - словесная шелуха, а слова их - никчемная болтовня, посему и не пристало воину настоящему походить на таких.

 

[Артемиус]

О странствиях и путешествиях

О странствиях и путешествиях

Бывает и так, что надлежит воину отправиться в странствие или путешествие. Самураю низшего ранга пристало ехать верхом на одной из вьючных лошадей, и главной его заботой в этом случае будет оружие - большой и малый мечи, пика или копьё. Самураю должно заботиться о том, чтобы мечи не выскользнули из ножен и не упали на землю, даже в случае падения лошади или самого воина, чтобы копьё не затупилось, а пика не потерялась. Однако и в этом случае не подобает заворачивать рукоять меча в тряпицу, равно как и привязывать верёвками ножны к пике или кожаный чехол к копью, дабы не потерять их. И вот почему. Каждый узнает вещи вашего господина по приметным и известным многим и многим гербам и знакам, посему не пристало воинам любого ранга бесчестить своего господина неподобающим отношением к оружию.

Вот что говорили в стародавнее время:

«Даже если путь через мост стрел

кажется короче, Спешащий самурай идёт кружной дорогой, Через длинный мост Сэта».

Помните о том, что короткий путь не всегда самый простой и безопасный, берясь за любое дело, а не только во время странствий и путешествий.

 

[Артемиус]

О вреде злословия

О вреде злословия

Не пристало Человеку злословить, сплетничать и пускаться в споры и досужие рассуждения, даже если видит он недостойные поступки других или слышит о них.

И вот почему. Ведущему злые речи о других должно остерегаться того, что слова его могут ложно истолковать и в том случае, если речи его будут справедливыми и верными, ибо любое ваше слово можно переиначить, а любую речь - перетолковать.

И вот ещё что: старшие над вами, верные слуги господина вашего, в услужение которому поступили и вы, были наняты им по его собственному уразумению и усмотрению - по причинам одному ему ведомым, - посему всякое злое слово о них, сорвавшееся с уст ваших, будет порочить и чернить и господина.

Может случиться и так, что в один прекрасный день придётся вам обратиться за помощью к тем, чьи дела и поступки вы так безоглядно, зло и нелицеприятно обсуждали среди друзей или знакомцев своих. Испытаете вы угрызения совести немалые, памятуя о злословии своём, когда со сложенными у груди руками и преклонив колени,- смущённый, растерянный и неутешный - станете вы умолять их явить вам милость и помочь в постигшей вас беде. И вот почему я и говорю: тому, кто встал на «Путь воина», не пристало злословить над старшими, сплетничать о знакомцах и незнакомцах, порочить своих благодетелей и чернить братьев по оружию.

 

[Артемиус]

Об опекунстве

Об опекунстве

В эпоху Сражающихся Провинций многие и многие самураи пали на поле брани, многие и многие оставили детей своих сиротами. Старшие сыновья воинов, принявших смерть на поле боя, получивших тяжёлые ранения, увечья и умерших от ран, наследовали ранг погибшего отца, оружие его и статус воина-самурая. Так было заведено со стародавних времён, и право наследования было неотъемлемым и неоспоримым для старшего или единственного сына, даже если был он рождён в том же году, когда погиб его отец.

Часто бывало и так, что осиротевший сын и единственный наследник павшего отца был слишком мал, чтобы идти «Путём воина». Тогда господин мог назначить опекуном осиротевшего ребёнка младшего брата погибшего отца, правда, лишь в том случае, если тот не состоял у него на военной службе. Младший брат и дядя осиротевшего ребёнка наследовал своему старшему брату, однако временно до возмужания малолетнего наследника. Дядя опекал племянника в детстве, отрочестве и юности, до тех пор, пока не приходило тому время идти путём самурая и служить господину. Так было заведено с давних времён и называлось опекунством.

И вот древний кодекс «Об опекунстве». Брату младшему, наследующему брату старшему - павшему в бою самураю, - надлежит заботиться о племяннике своём с искренней заботой, сочувствием и гордостью за отца его. И вот что я скажу: наследуя брату старшему, соберите военное снаряжение его, оружие его, упряжь его и прочее имущество погибшего брата. Переберите его добро, проверьте по спискам и запишите в присутствии семьи погибшего брата и двух других, какую амуницию удалось собрать вам и что из снаряжения и оружия его сохранить.

Когда мальчику - племяннику вашему - минёт пятнадцатая весна, следует вам написать прошение с просьбой вернуть ему право неотъемлемого наследования звания самурая, временно возложенного на вас - опекуна его, и испросить позволения для мальчика-наследника поступить на военную службу, как бы юн он не был.

Отныне и впредь до уведомления о принятии прошения и высочайшем его рассмотрении продолжайте исполнять долг опекуна с искренней заботой о юноше, сочувствием и гордостью за отца его - вашего брата. Вам может быть сказано, что мальчику следовало бы подрасти, и надлежит вам опекать его ещё два или три года. Откажите. Затем, когда прошение ваше будет принято, соберите военное снаряжение, оружие, упряжь и прочее имущество погибшего отца ребёнка, отданные вам на хранение, а если что-то пришло в негодность, озаботьтесь приобретением нового - доспехов ли, одежды или прочего.

И вот что я скажу: если будет вам сказано и определено оставаться главой рода или дома ещё какое-то время, поблагодарите за честь и доверие, вам оказанные. Вам скажут: вот 500 коку риса - жалование твоего умершего брата и отца мальчика, которого ты опекаешь, возьми 200 коку себе, а 300 коку отдай племяннику. Поблагодарите. Затем попросите, чтобы всё жалование умершего старшего брата вашего шло в доходы главного дома, дабы не уменьшались они и не сокращались. И опять испросите дозволения сложить с себя почётные обязанности опекуна и наставника.

Так должно поступать человеку благородному, взявшему на себя почётный долг опеки и воспитания юного наследника-самурая. Однако бывали и такие, кто отказывался сложить с себя почётную обязанность главы дома или семьи, хотя наследник достигал возраста воина и был готов стать во главе рода своего. Некоторые злоупотребляли доверием семьи и без должного уважения обращались с семейными реликвиями или даже лишались их за годы опекунства. Другие доводили дом и хозяйство до разорения, передавая наследнику развалины. Третьи исхитрялись передать юному наследнику долги и займы, которых не делал его отец, одолевая племянника-самурая докучливыми просьбами о содержании -о столе или о деньгах.

И каждый назовёт таких людей низкими и бесчестными.

 

[Артемиус]

О смерти

О смерти

И вот главный и почётный долг воина, неважно какого он ранга - высокого ли, низкого ли: надлежит ему достойно встретить и подобающе принять смерть. Неважно, каким безмятежным и рассудительным был он в предыдущие годы, но, потеряв самообладание на пороге Вечности и принимая смерть неподобающе самураю, перечёркивает он всю свою жизнь. И эта участь достойна осуждения и порицания. Встретить смерть в стенаниях позорно для воина.

Вот воин, отличившийся на поле брани. Воистину великим героем он станет, только поняв, осознав и укрепив в сердце своём мысль о неизбежности смерти. Если, побеждённый в поединке, попадёт он в руки врага, готового взять его голову и спросят они: как имя твоё, какого ты рода,- спокойно назовёт он врагу имя и вручит ему свою голову с подобающей невозмутимостью.

Воину, получившему тяжёлую рану на поле боя - смертельную рану, которую не исцелить лекарям, - следует говорить с товарищами по оружию и командирами спокойно, пока сознание его не покинет, дождаться избавления и тихо уйти.

Укрепившись мыслью о смерти, надлежит самураю достойно и подобающе встречать исход в дни мира и благоденствия всеобщего. Молод ли воин, стар ли он, это одинаково важно для него, если он занимает высокое положение. Но даже если он обычный Человек, если он тяжело болен, увечен и даже не в силах поднять руки, его долг позвать начальника, принять у смертного одра своего и поблагодарить, попросить у него прощения и объявить о близкой кончине своей.

Сделав это, ему следует оповестить друзей и семью о близкой кончине своей, призвать детей своих, дабы объявить им последнюю свою волю: «Опочить, даже окружённому заботой родных и друзей, под надёжной крышей дома и под его защитой - не та смерть, о которой может мечтать и которую призывает воин, но не в моих силах изменить это. И вот вам моя последняя воля: клянитесь исполнить долг верности Родине вашей, с младых лет готовьтесь пройти многотрудным и достославным путём чести, будьте верны и преданны. Знайте же, посмевшему нарушить обет чести Человека не дождаться моего благословения, а от изменившего клятве отрекусь навеки, пусть даже останки мои покоятся под листвой в тени травы...».

И вот что я скажу тем, кто ещё молод: в том и кроется долг истинного воина, дабы, распорядившись о посмертии своём, наставить детей своих, благословив их на великие подвиги во славу Родины. Ибо сказал мудрец: «У порога Вечности обернитесь назад и оставьте добрую память о себе в добрых словах своих».

Такова смерть воина достойного и благородного. Однако бывают и такие, кто тщится противостоять дуновению смерти. Они не хотят признать болезнь свою смертельной и не желают слушать тех, кто говорит им обратное, но очевидное.

Призывают они лекарей и знахарей, стеная и плача, в напрасной жажде исцеления. Пребывают они в смятении и замешательстве, давая пустые клятвы и несбыточные обещания. Детям их не дождаться последнего напутствия и благословения. Смерть их ужасна, подобна она издыханию кота или пса. И вот что я скажу: недостойно звания Человека осквернить свой смертный час подобным образом; не пристало воину хоть на один короткий миг позабыть о смерти, убоявшись вести о ней, уверовать в то, что пришёл он в этот мир навечно. Жалок тот, кто цепляется за жизнь, обуянный желаниями. Идущему на бой и алчущему жизни воину не пройти путём верности и долга, не суждено ему встретить великолепную смерть воина.

И вот почему тот, кто доблестно прошёл многотрудным «Путём Человека», относится к смерти - даже на своем ложе от смертельной болезни - как к самому главному событию в жизни своей.

 

[Артемиус]

О служении

О служении

Может случиться и так, что в отношении денег и доходов окажется ваш господин и повелитель в затруднении или даже крайне тяжёлом положении. Может быть и так, что не останется у него иного выбора, кроме как попросить вас о займе из положенной вам платы за службу - за несколько лет вперёд. Неважно, сколько коку риса одалживаете вы вашему господину, неважно, сколь много мер золота лишилась ваша семья - не пристало самураю сетовать на беды и невзгоды, обрушившиеся на него и его близких, раз уж он дал своё слово. Ибо было сказано мудрецом: давши слово - крепись.

И вот почему. Есть древний обычай в старинных домах воинов-самураев: если господин оказался в беде, то преданные ему вассалы тотчас же приходят на выручку господину, разделяя постигшие его лишения, горести и заботы так же, как и господин их протягивает руку помощи своим преданным воинам в трудный для них час. И вот что я скажу молодым воинам на многотрудном «Пути самурая»: если господин ваш в беде, то и весь дом его и вы - воины, преданные воители его,-окажетесь в горести и печали. Многое из того, что должно делать господину в заботах о доме и воинах, не будет делаться, равно как и вы не получите многое из того, что должно получать верному и храброму воину. Бывает и так, что многие неокрепшие души пребывают в смятении и огорчении, видя, что господин их не в силах повернуть ход событий вспять и выбит из седла обрушившейся на него чередой неурядиц.

Жизнь продолжается, но придёт день и час, когда займутся пожары на границе, а, значит, пришло время воину отправляться в поход.

Может случиться и так, что молодой господин - рассудительный и целеустремлённый, однако же, отмеченный печатью обрушившихся на него неурядиц и невзгод,- так и не сможет отыскать достаточно золота, чтобы купить для своих воинов боевых коней, упряжь и прочее снаряжение. Когда другие даймё, соратники и союзники господина, закончив должные приготовления, разворачивают отряды своих воинов на границе, пристало быть среди них и его воинам, даже если вооружены и оснащены они хуже других.

В дни мира и благоденствия шествие войска и церемониальные марши всегда были и будут излюбленным зрелищем для простонародья - торговцев, ремесленников и крестьян. Если ваше оружие и доспехи не начищены до блеска, если боевые кони низкорослы и заморены, если упряжь ветха, а снаряжение убого, то тень позора и бесчестья ляжет на вашего господина, столоначальников, приближённых и весь дом его. И вот что я скажу жаждущим почёта и славы на пути воина: нет ничего более неподобающего для самурая, чем утратить уважение соратников. Вот почему всем воинам-саму-раям бедствующего дома - новичкам ли, ветеранам ли, воинам высокого или низкого рангов - надлежит отказать часть своего жалования по доброй воле и по доходам и приобрести недостающее, дабы не позорить ни себя, ни господина и не выглядеть хуже других.

В годы неурядиц и невзгод, когда доход сократился, а часть содержания отдана в заём господину, надлежит воину быть осмотрительным в расходах. Самураю из дома бедствующего следует переменить своё отношение к тратам и ограничивать себя во всём и там, где только возможно, дабы поправить своё положение и положение господина своего. И вот что я скажу молодым воинам: и в добрый час, и в трудную минуту будьте бережливы и осторожны в своих расходах. Поразмыслите над тем, нужно ли вам столько прислужников в доме, не много ли коней привязано к коновязи вашей, не слишком ли дороги ваши платья и доспехи? Встав на путь бережливости, носите панцирь из прессованной и лакированной бумаги или простого дерева, надевайте полотняное нижнее платье зимой и конопляное летом, начинайте и заканчивайте день чашкой простого риса, и пусть главным украшением скромного стола для трапез в вашем доме будет похлёбка-мисо с отрубями. Сами приносите воду, сами рубите дрова и разжигайте очаг, и жена ваша пусть готовит сама, обходясь без помощи прислужниц. Терпите лишения и научите семью смирять гордыню, терпите со всей стойкостью и мужеством воина, ибо поправить свои собственные дела вы сможете только оказав посильную помощь господину в трудную для него минуту. Помните об этом день за днём, месяц за месяцем и год за годом, ибо преданность и жертвенность есть первейший долг самурая перед своим господином.

Может случиться и так, что в эти трудные для всех годы обязанностей у вас только прибавится, кроме того, придётся изрядно потратиться на непредвиденное и нести непредусмотренные вами расходы на провизию, фураж, снаряжение и прочее. Держите денежную суму при себе, не доверяя её никому из родных или близких. Сами договаривайтесь о цене, сами платите, сами подсчитывайте расход, никому не жалуясь, ни у кого не одалживаясь, даже если для этого придётся заложить запасной меч и украшения жены.

Позаботьтесь, чтобы и другие ваши домашние попридержали языки и не болтали об этом попусту. И вот почему. Если слухи о вашем бедственном положении и не дойдут до господина, то старшие и командиры начнут бросать на вас косые взгляды, и пойдёт о вас слух, будто бы вы стали назойливым и докучливым из-за жалования, урезанного вашим господином, и ведёте себя неподобающе самураю.

 

[Артемиус]

О преданности и ответственности

О преданности и ответственности

Помните, вы, дерзающие на пути постижения премудрости воинской: самурай, получающий 100, 200, 500 или 1000 коку риса в уплату за верную службу, не сумеет служить господину как должно и как подобает воину, до тех пор, пока не уразумеет, что плоть его и сама жизнь его не принадлежат более ему одному.

И вот почему. Разные люди служат Родине, есть среди них рабочие и прочие - люди низкого звания, посему и спрос с них небольшой. Они трудятся день-деньской на благо Родины, но не связаны они с ним узами долга, оттого никто и не требует от них подвига и самопожертвования в трудный час. Такие если и поведут себя нерешительно и робко на поле боя, то никто их не накажет, хотя и осудит в душе. Вот почему и называют их «отдающими труды свои за плату».

Что же до воина-рыцаря, то вся жизнь его принадлежит Родине, которой служит он. Хочу пояснить: первейший долг- долг воинский, долг крови и чести перед Родиной.

Вот почему даймё-тозама с доходом в 100 ООО коку риса, которого принимали в Главной зале дворца в Эдо, вооружал и снаряжал в дни войны 170 всадников, 60 стрелков-лучников, 350 пехотинцев, 150 копейщиков и 20 знаменосцев; кроме того, снаряжал он фуражиров, конюхов, поваров и прочих обозников согласно установлениям и воле военачальника.

У крепостных стен для защиты замка на случай прорыва неприятеля и осады среди прочих оставались и больные, и увечные, и те, кому подчас недоставало должной решимости и силы духа, но никто не надсмехался над ними, ибо и они выполняли свой наследственный долг самурая, не жалея живота своего. Оставив надлежащее число воинов в засадах у засек, отправив вперёд войска лазутчиков и выслав разъезды, военачальник вёл самураев навстречу врагу.

И вот что я скажу молодым воинам, жаждущим обрести житейскую мудрость на «Пути Человека»: Неважно, сколь мало положенное вам жалование. Подсчитайте, сколь много получил ваш род - отец ваш, дед, прадед за годы и десятилетия службы Родине. Подсчитайте и убедитесь, сколь много заработали вы своей честной службой .

И настанет день, когда семейный долг и долг воинской чести повелят Человеку отплатить за всё добросердечное и милостивое, что сделала для него самого и рода его Родина.

И вот что я спрошу: достанет ли для этого обычной службы охранителя-сакимори или даже стражника-эдзи в мирное время? Пристало ли самураю думать, что эта праздность по своей сути и есть та служба, что должен он сослужить благодетелю своему?

И вот что я скажу молодым: настанет тот день и час, когда, призвав в незримые свидетели Бога Войны, Человек даёт самому себе обет никогда не требовать от других того, чего не делает он сам. А это значит, что пристало ему идти в бой в первой шеренге сомкнутого строя, первому врываться в стан врага, быть первым на штурмовой лестнице и возглавлять отряд прикрытия, если случится отступить,

первым заместить господина в гуще вражеских стрел, если того дозволяет ранг самурая; стоя до последнего, чтобы пасть в битве смертью героя.

Тем, кто постигнул это, должно уразуметь, что отныне и до скончания века дух ваш и тело ваше более вам не принадлежат. Никто не знает, когда жизнь ваша понадобится Родине, посему заботьтесь о себе, откажитесь от дурных привычек, погубивших не одного воина, - от чревоугодия, от сладострастия, от лености, от праздности, оскверняющих дух и оскорбляющих плоть.

И вот что я скажу молодым и дерзновенным, размышляющим о сути и духе «Пути воина»: смерть в постели своей, под надёжной крышей дома - не тот исход, о котором может мечтать и который призывает воин, не говоря уже о бессмысленной и кровавой ссоре, в которой так легко лишиться собственной жизни или отнять её у соратника. Каждый скажет, что это неподобающее воину, безответственное, безнравственное и легкомысленное поведение.

И вот почему. Тот, кто забывает об одном из главных правил воина - не говори, не подумав, - легко накличет на себя беду, став причиной ссоры. Истина не всегда рождается в споре, зато препирательства и пререкания легко порождают озлобленность, раздражительность, а отсюда недалеко и до оскорблений. Помните о том, что, начав, трудно остановиться, и то, что начиналось с малого, заканчивается большой бедой.

И вот что я скажу: в том-то и заключается преданность и верность Человека, чтобы вовремя остановиться, и не дать втянуть себя в бессмысленную ссору, тем-то и отличается мудрый и предусмотрительный воин от безмозглого и безответственного тупицы, не утруждающего себя обдумыванием своих слов и последствий необузданности и несдержанности.

 

[Артемиус]

О военной службе

О военной службе

И вот две составляющие службы война - военное дело и фортификация.

В годину войны, когда преломляются копья и иззубриваются мечи, когда баталии и сечи идут кровавой чередой день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, а одно побоище сменяется другим, когда нет и дня передышки, некогда воину перевести дух и оглядеться.

И тактика боя и стратегия сражения зависят и от того, как глубок крепостной ров и насколько прочна кладка башен, как высок земляной вал и насколько крепки форты. Подготовка к бою - труд изнуряющий, труд изматывающий, когда воины всех рангов гнут спины на фортециях от зари до зари.

В дни мира, когда не застят лик солнца тысячи и тысячи смертоносных стрел, нет нужды воинам возводить защитные или осадные укрепления, посему и несут они предписанную им службу по охране дома господина и семьи его, обходят дозором владения господина, служат посланниками, где поставит их господин.

Непосвященные думают, что это и есть главная обязанность рыцаря, однако наипервейшим долгом воина и в дни мира остаётся постижение боевых искусств и фортификации. Когда Родина ожидает от слуг своих исполнение долга самурая, но не на поприще воинском, а в делах сугубо мирских, не пристало им роптать на непомерные расходы, тяжким бременем ложащиеся на дома их и принуждающие их урезать себя. И вот почему. Ропщущий и скаредный забывает о том, что главная обязанность и долг Человека как раз таки и заключаются в том, чтобы служить Родине и в дни мира и в дни войны так, как он сам того пожелает.

Тот, кто пренебрегает будничными обязанностями воина - будь то охрана или дозорная служба, - мня, не достойное это дело, я-де покажу себя на поле брани, - совершает великую ошибку. И вот почему. Не достоин звания воина тот, кто с небрежением относится к делам повседневным и, сказавшись больным, без зазрения совести перекладывает их на плечи новобранцев и воинов ранга низшего. Неподобающе ведёт себя тот, кто, отправившись в путь по воле рока, не желает молча и терпеливо переносить тяготы и лишения дальних странствий и делить бремя расходов с сотоварищами, не опасаясь их молчаливого неодобрения. Достоин презрения тот, кто даже во время короткой и необременительной поездки, позволяет себе брюзжать и во всеуслышание сетовать на плохую погоду, заставляющую его мокнуть под дождём по два раза на день. Плох тот Человек, кто исполняет свой долг неподобающе, нерадиво, бестолково и дурно,

посему и уподоблю его воину, облачённому в доспехи, с мечом на поясе, и мнящему себя воителем по платью, а не по духу.

Воины прошлых времён, рождённые в эпоху Сражающихся Провинций, принимали бой с гордо поднятой головой, стиснув зубы и устремляясь на врага в доспехах-ко, раскалявшихся под лучами безжалостного солнца, или в продуваемых зимними ветрами, леденящими плоть и кровь, пан-цирях-когуеоку. Их секли дожди, порошили снега, но и в чистом поле, и в заснеженных горах спали они, подложив под головы латные нарукавники-котэ, обходясь горсткой риса и глотком ключевой воды. Они не знали мирной жизни, мужая и старея в кровавых боях, растянувшихся на долгие и долгие годы всей их жизни.

Размышляя о воинах прошлого и великих деяниях их, надлежит поклониться светлой памяти их и возблагодарить судьбу за годы мира и благоденствия, выпавшие на нашу долю.

Откидывая полог удобного ложа и вывешивая на ночь москитные сетки, укрываясь стёгаными одеялами и облачаясь в ночное платье, наслаждаясь вкусной и сытной едой, помните о тех, кто прожил жизнь, полную невзгод и опасностей, и положил живот свой за Родину. И вот почему. Непозволительно воину нынешнему сетовать на обременительность обязанностей повседневных, памятуя о скромности, стойкости и неприхотливости героев дней минувших.

Говорят, что в стародавние времена жил великий самурай по прозвищу «Лучник», начертавший на стенах своего скромного жилища четыре иероглифа: «Всегда на поле брани». И это я говорю в назидание воинам молодым и дерзновенным, жаждущим достойно служить господину и в дни мира, и в дни войны.

 

[Артемиус]

Об осмотрительности и предупредительности

Об осмотрительности и предупредительности

Самураю, получившему от господина одежды, следует с благодарностью принять дар и носить одеяние, памятуя о том, что накидку с фамильным гербом господина надлежит носить с собственным платьем и собственными полевыми знаками, а платье с родовым гербом господина должно надевать под накидку с собственными опознавательными эмблемами. Тот, кто не соблюдает этого, наносит обиду своему господину, ибо носить одежды с гербами и знаками прославленного рода и дома могут только близкие родственники. И вот почему. Как пристало самураю носить в повседневной жизни костюм-рэйфуку, так он и носит его с нашитыми на одежду в пяти местах фамильными гербами-мон: на спине, между плечами, справа и слева на груди, на обоих рукавах. Получив от господина кимоно или хаори с прославленным гербом его рода, воину следует носить оба герба - свой и своего господина, дабы не оскорбить память предков своих и членов клана господина, с гордостью носящих древний герб-камон, передававшийся по наследству из века в век.

Если же хаори прохудится, а кимоно обветшает, следует с почтительностью срезать гербы господина и предать их огню, дабы не осквернить их.

И вот что: если в доме живущего с вами по соседству траур, если воцарились там горе и скорбь, если тяжело болеет ваш соратник или в дом его вошла сама смерть, не пристало воину громко смеяться или петь под крышей своего жилища, даже если и не был он близок с тем, кого постигло несчастье. И вот что я скажу молодым воинам, жаждущим почёта и уважения окружающих: строго укажите жене и детям вести себя надлежащим образом, дабы не позорили они вас. Всегда поступайте так, как это и подобает воину, дабы не выглядеть чёрствым и бездушным в глазах бедствующего и печалующегося соратника вашего, бойтесь показаться неотёсанным и неблагоразумным.

 

[Артемиус]

О церемониях

О церемониях

Когда самурай на службе получает от господина важное задание розыска преступника и исполнения наказания, ему следует сказать: «Принимаю поручение без колебаний, ибо для меня большая честь быть избранным средь многих и многих воинов ваших, это поистине судьба самурая». И вот что я скажу молодым, размышляющим о природе воинских установлений: не пристало самураю принимать волю господина с прохладцей.

И вот почему. Воин, вознамерившийся совершить кару согласно воле господина, уповает и на удачу, однако она может отвернуться от него, и не только не совершит он задуманного, но может и сам погибнуть, если недостойный преступник окажет сопротивление. И должен быть самурай готов к тому, что соратники и старшие будут судить о нем.

Пойди всё своим чередом и исполни вы волю господина к вящей его славе, как это и подобает достойному и отважному воину, скажут все, что не посрамили вы чести самурая и оказались достойны выбора господина вашего. Но нить жизни тонка и непрочна, и случись так, что не вернетесь вы, пытаясь исполнить волю господина, скажут ваши соратники, скорбя и печалясь: «Был он отважным и храбрым воином, достойным выбора господина нашего, но почему стряслась с ним такая беда известно ему одному и ветру в поле...».

А если же вы примете волю господина нерешительно и робко, усомнившись в себе хотя бы на одно мгновение, но исполните свой долг, как и подобает воину, то будьте готовы к тому, что не услышите вы должной похвалы и скажут о вас, ему-де повезло. Если же вы потерпите неудачу, падет на вашу голову позор, и молва будет твердить, что изначально были вы неспособны исполнить поручение господина, хотя и согласились. И вот почему нужно принимать волю господина с благодарностью и без колебаний.

И вот что я скажу молодым воинам, жаждущим пройти путём воина с достоинством и честью: будьте обстоятельными, предусмотрительными и обязательными, дабы никоим образом не допустить промашки, защищая Родину; чтобы по небрежению не подвести друзей своих и соратников, обратившихся к вам за помощью и поддержкой. Может случиться так, что начнут вам докучать просьбами о помощи. Прежде чем дать ответ, обдумайте - выполнима ли просьба или нет.

Что же до просьб о помощи, то даже если покажутся они вам докучливыми, и представите вы их обременительными в глазах окружающих, тем приведёте вы просящего в уныние. Так леность ваша заставит его пожалеть о том, что обратился он с просьбой о помощи или об одолжении к вам, а не к кому-нибудь другому.

Если же Человек мягкотел и нетвёрд в решениях - быть ему последним из последних.

 

[Артемиус]

О семейной хронике

О семейной хронике

Служилому войну, будь он новобранцем либо седым ветераном, должно интересоваться семейными преданиями и родословной своей, знать поимённо основателей рода, кровных родственников до десятого колена, боковые ветви его генеалогического древа, великих воинов его дома, легенды о которых передаются из поколения в поколение.

И вот почему.

Может случиться так, что вам предстоит встреча с воинами, с гордостью носящими фамильный герб другого дома, и спросят они о доме вашего господина и его прославленных предках. Каждый осудит того, кто скажется несведущим и неосведомлённым о славном роде и его героях, каждый посчитает такого легковесным невежей за леность ума и памяти, даже если он слывёт обученным и храбрым воином.

 

[Артемиус]

О сопровождении господина

О сопровождении господина

Самураю, сопровождающему господина в дальних поездках и долгих путешествиях, должно проявлять осмотрительность, внимательность и осторожность. Всякий раз, оказываясь в новом селении, на постоялом дворе или в доме, куда изволил заглянуть господин, надлежит переговорить с местными однодворцами и прочим людом, выбрать должное место для привала и определиться с местоположением бивака, палаточного лагеря, многодневной или однодневной стоянки относительно гор, лесов, озёр, рек, замков или храмов, вызнать о просёлочных и магистральных дорогах, тайных путях и тропах. Надлежит исполнить всё это подобающе воинской выучке и в положенное для того время, до захода солнца, ибо, случись что в ночном мраке - пожар ли, наводнение или набег, - должно самураю указывать дорогу и вести за собой отряд, оберегая господина своего, как зеницу ока.

Сопровождая господина своего в пешем строю, следует быть во главе отряда, когда господин поднимается вверх по косогору, и прикрывать сзади, когда господин спускается вниз с горы. Какой бы бесхитростной и обыденной не показалась вам сия простая премудрость, однако, именно это и называется повседневной службой воина-самурая.

И вот что я скажу жаждущим обрести знания и опыт, дабы послужить своему господину, как и пристало самураю: будьте осмотрительны, внимательны и осторожны, охраняя господина, помните об этом день за днём и месяц за месяцем, исполняя свой долг усердно и бескорыстно к вящей славе вашего господина.

 

[Артемиус]

О чиновниках и столоначальниках

О чиновниках и столоначальниках

Как шутили в старину, белое кимоно-косодэ и чиновник хороши, пока не засалились, - и в этом есть своя правда.

Пока белое кимоно или накидка-ката-гину новые, а одежды красивые, их носят с охотой, как знак богатства и достатка дома своего до тех пор, пока они не испачкаются, не обветшают и не прохудятся до дыр.

Что же до чиновников, то и они хороши только поначалу, когда начинают служить Родине - невиннее ягнят, - не в чем их упрекнуть. Они исполнительны, добросовестны, честны и готовы исполнять любую, даже самую малую прихоть Родины с сугубым тщанием и рачительностью. Придя на новое место, они осторожны и предусмотрительны, дабы не нарушить присягу и прочие установления. Вот почему и исполняют они свой долг безупречно и подобающе. Многие из них, кто бескорыстным и самоотверженным трудом стяжает приязнь и одобрение Родины, с годами становятся ещё более полезными, познав все тонкости чиновничьего ремесла. Но бывает и так, что с годами начинают они пренебрегать своими обязанностями по службе и допускать оплошности, невообразимые для тех времён, когда только получили они свою должность.

Чиновник новый и предусмотрительный никогда не примет подношение просителя, не уведомив об этом согласно закону.

Бывает и так, что невозможно отказаться от подарка, не обидев и не оскорбив дарящего, тогда чиновнику надлежит поднести тому ответный дар, такой же ценности и стоимости. Каждый скажет, что и в том и в ином случае чиновник поступил правильно и честно исполняет свой долг. Так поступают люди достойные и предусмотрительные, но некоторым из чиновного люда изменяет чувство благоразумия и меры, тогда алчут они подношений и платы - сверх платы, положенной им господином. Чиновник неблагоразумный и бесчестный рассуждает так: зачем возвращать мне полученное от просителя только потому, что до сих пор исполнял я свой долг, как и подобает чиновнику, не ждал и не просил подношений, а поднесут ли мне как-нибудь ещё, в другой раз...

Корысть, алчность и сребролюбие накладывают свою печать на их чела, и даже из речей их человеку умному и рассудительному совсем нетрудно понять, чего домогаются бесстыдные мздоимцы. С невинным взором младенца сделают они вид, что не замечают замешательства вашего, и ведут дело так, будто бы надлежит вам «пожертвовать» им так много, как они того пожелают, злоупотребляя данной им господином властью и вашим бедственным положением. До поры до времени удаётся таким вводить в заблуждение своих благодетелей, обманом стяжав приязнь и одобрение Родины. Как ржа ест железо, а грязь пачкает белые одежды, так и мздоимство с лихоимством разъедают души и сердца людей бесчестных и сребролюбивых.

Но как бы не засалилось кимоно-косо-дэ, достаточно выстирать его, и оно опять станет чистым и приятным для глаза, но испачкавшему душу и сердце делами неблаговидными не отмыться добела. И ещё: довольно выстирать белые одежды раз или два раза в год, чтобы услаждали они взор и радовали душу и тело, но единожды оступившемуся, очистившемуся от скверны и блюдущему себя день и ночь достанет и малости, чтобы снова испачкаться с ног до головы.

И вот что я скажу: одежду отстирывают в проточной или стоячей воде, в море или в реке. Так и сердца воинов можно очистить от скверны на пути верности, тщания и отваги. Есть род скверны, которую можно удалить посредством верности и надежности, а есть такой, который под силу только тщанию на пути исполнения долга. Но есть и въевшиеся пятна, которые не поддаются ни долгу, ни верности. Соберите тогда свою отвагу и с нею отскребите свою душу начисто.

Так должно воинам блюсти чистоту своего сердца.

 

[Артемиус]

О полномочиях

О полномочиях

Размышляя о природе полномочий чиновника, замечу: есть право ведения дел, официально дарованное ему, но есть и бесчестное злоупотребление украденной властью. Бывает и так, что государство награждает чиновника малой толикой своей власти на время, но тот обманом удерживает не принадлежащую ему власть, когда государство желает вернуть её.

Вот самурай низкого ранга, молодой и недостаточно опытный воин, получает указание господина отправиться в провинцию, дабы вести там дела от имени и по поручению его. Несмотря на молодость и неопытность, будет он окружён почётом и уважением соплеменников, ибо отмечен выбором и доверием господина и находится под его защитой и покровительством. Исполняя свой долг к вящей славе господина и ради благополучия его дома и рода, самурай временно возлагает на плечи свои полномочия, вручённые ему господином.

И вот что я скажу: это и называется заимствованием малой толики власти господина.

Заимствовав право ведения дел и удовлетворив насущные нужды людей именем и волей государства, чиновник с благодарностью возвращает чрезвычайную часть дарованных ему полномочий, не требующихся ему для подобающего исполнения служебного долга и в соответствии с занимаемым им постом и положением. Бывает и так, что, стяжав приязнь и благорасположение государства на поприще правления, чиновник не желает расстаться с дарованной ему властью.

Это и называется похищением власти, временно дарованной ему.

Просвещённый властитель и мудрый военачальник наделяют должными полномочиями верных и преданных слуг, чтобы упрочить своё положение - это и называется даровать власть. Быть беде, если, даровав власть и оставив в неведении чиновника, как долго будет тот владеть правом вести дела, господин со временем не изымает у наместника своего чрезвычайную часть полномочий, не требующихся тому для подобающего исполнения служебного долга. С годами становится всё труднее обуздать дорвавшегося до власти чиновника, и власть господина, по сути, присваивается бесчестным слугой. Вот это и называется беззастенчиво обокрасть господина и узурпировать его власть.

Бесчестье и позор для государства быть обворованным собственным слугой своим, ибо ждут его самого, семью и весь род его убытки, напасти и злополучия. Слуга, возвысившийся кражей власти у повелителя, наносит урон достоинству, чести и гордости государства. Может случиться и так, что войны, несущие службу свою не за страх, а за совесть, станут полагать, будто возвышение чиновника и всё прочее, вершащееся в их доме, творится волей и желанием государства. Найдутся среди воинов и такие, кто станет добиваться благосклонности бесчестного чиновника, забывая о долге верности своей Родине.

Со временем дорвавшиеся до власти управители и столоначальники, потеряв всякий стыд, перестанут почитать Родину - и не будет в этом доме воинов преданных, честных и верных единожды данной клятве. А случись смута или волнения, не будет в доме военачальника-Человека, кто справится с напастью и защитит Родину.

И вот ещё что: воины и те, кто, не занимая высоких постов и должностей, служат верно и добросовестно, со временем окажутся под пятой бесчестного, обворовавшего своего благодетеля и повелителя; многие осознают, что происходящее - неправильно и неблагоразумно, однако никто из них не зайдёт так далеко, чтобы дать знать об этом государству, предпочитая возмущаться и негодовать в кругу соратников, шептаться, ворчать и обсуждать происходящее с преданными и близкими друзьями. И нет возможности для государства узнать, что творится под крышей дома его, как зреют предательство и измена в лживом сердце человека, кого некогда наградил он малой толикой своей власти.

Неведение и неосведомлённость неизбежно приведут к тому, что государство станет ошибочно полагать, будто бы дела и поступки бесчестного слуги его верны и дальновидны. И настанет день, когда станут домочадцы, воины и слуги корить государство, упрекать за небрежение в выборе человека достойного и преданного, навлекшее убытки, напасти и злополучия на семью и весь дом его. Каждый скажет, что не подобает государству вести себя столь опрометчиво, неосмотрительно, недальновидно и неблагоразумно.

И в довершение всего, бесчестный слуга, не боящийся отныне ни глаз, ни ушей государства, пренебрегающий мыслями и чувствами домочадцев его и служилых людей, станет ублажать мздоимцев, расходовать государственные припасы на подарки своим приспешникам в расчёте на ответные дары и подношения, и тешить гостей, услаждая их яствами из государственных кладовых. Бесчестный ведёт дела так, будто всё его - это его, а всё государственное - его тоже.

Вот почему припасы исчезают, а деньги тают; вот почему государство нищает и скудеет изо дня в день.

И это ещё одна из тех утрат, что ждут хозяина и господина неосмотрительного, недальновидного и неблагоразумного, дозволившего обобрать себя бесчестному пройдохе и плуту.

Тому, кто уразумел, как бесконечно добро государство, одарившее слугу доверием, благорасположением и приязнью, пристало быть почтительным и предупредительным, надлежит обуздывать гордыню и служить не за страх, а за совесть, дабы прославить добродетели государства своего.

Как говорили мудрецы древних времён: «Верный и преданный знает одного господина своего и забывает о собственном «я»...»

 

[Артемиус]

О чрезмерных налогах

О чрезмерных налогах

И вот что я скажу: рядовому воину-самураю бывает чрезвычайно сложно и затруднительно исполнять обязанности казначея или сборщика налогов именем и волей господина. И вот почему. Человеку дюжинного ума и заурядных способностей непросто распоряжаться казной господина, управлять доходами и расходами его дома, не причиняя урона своему повелителю, не нанося убытков чиновникам и столоначальникам, не обрекая на лишения ремесленников, селящихся вокруг замка, не позволяя впасть в нужду крестьянам окрестных селений. Тот, кто угождает господину и его домочадцам, позабыв о крестьянах и ремесленниках, обрекает их на прозябание - нужду, лишения и невзгоды.

Тот, кто печётся о благе низших каст, позабыв о господине и его доме, наносит урон ему и его казне. Вот почему самураю бывает сложно исполнять обязанности казначея или сборщика налогов.

Иной раз неважно, насколько смышлен и догадлив воин от природы, если дух его поражён жадностью и стяжательством. Вот почему домоправителю, кому доверена честь распоряжаться казной -снабжать домашних провиантом, приобретать утварь, надзирать за тратами слуг господина, - надлежит стеречься желания возвыситься над остальными. Бывает и так, что бесчестный пройдоха начинает запускать руку в кошелёк господина, и вот уже строит он себе богатое и нескромное жилище, покупает дорогую утварь, украшения и вещи. Начинает он сорить украденными у господина деньгами, расточать нажитое господином добро на увеселения - свои и приспешников. Каждый скажет, что бесчестный домоправитель и казначей - мерзкий грабитель и вор.

Вот некий казначей, сборщик налогов или домоправитель предлагает принять дополнительные меры или ввести новые налоги, отличные от тех, что были при его предшественнике, утверждая, всё-де делается во благо господина, пренебрегая тем, что деяния его нанесут урон домочадцам господина и его дому. Недальновидный чиновник готов обременить горожан, обложить высокими налогами крестьян, не давая себе труда поразмыслить, каковы будут последствия неблагоразумных и поспешных мер, предложенных им, думая лишь о сиюминутной выгоде и могущих быть прибытках. Действуя где обманом, где лукавством, а где и льстивыми речами, вводит он в заблуждение господина и старших, которые, не ведая ни о чём, соглашаются со своим неблагоразумным слугой, мало того, нахваливают его, отличают его и награждают его приязнью и благорасположением, ставя в пример куда более рачительным и предусмотрительным слугам своим. Если принятые обманом меры или новые налоги не приносят доходов и прибытков, как того и следовало ожидать, коварный злодей обвинит во всём своих предшественников и старших, укрывшись за спинами их, дабы избежать позора, стыда и наказания. Каждый скажет, что лукавый домоправитель и казначей - бесчестный обманщик и вымогатель.

И вот что я скажу тем, кто ненавидит лицемерие и лукавство: казначей-вор менее опасен, чем казначей-вымогатель. И вот почему.

Рано или поздно, но вор будет разоблачён, пойман и сурово наказан по делам своим, после чего и распрощается с жизнью. На этом все беды и невзгоды и закончатся, ибо перестанет он быть причиной убытков, уронов и бедствий, которые навлёк на господина и дом его. Закончатся на этом всяческие злоупотребления в части правления, управления и хозяйствования, и пойдёт всё своим чередом к вящей славе господина.

Что же до казначея-вымогателя, то он чрезвычайно опасен для господина и дома его. И вот почему. Деяния вымогателя не способствуют рачительному правлению, а чинят ему препоны, даже если принятые им меры должны бы были принести прибытки и доходы господину, а не только возвысить и обогатить его самого. Однако злодеяния и злоумышления его перед господином и его домом ещё более тяжкие, чем если бы был он простым мошенником и вором, спутавшим свой кошель с кошелём господина. Вот почему сказано: «Пусть лучше ваш управитель будет вором, чем вымогателем...».

Многие воины-самураи полагают, будто воровство и мошенничество было бы тягчайшим клятвопреступлением, однако опыт и мудрость прошлых времён говорят нам об обратном: нет более мерзостного и отвратительного преступления для управителя, чем вымогательство и своекорыстие. И вот ещё что: если для вора и казнокрада подобающей казнью будет обезглавливание, то мерзостного вымогателя надлежит распять.

Ещё и в старые времена считалось, что чиновник-вор и чиновник-вымогатель -наказание для господина и дома его, однако вор всё же лучше вымогателя. В наши дни чиновник-вор и чиновник-вымогатель едины в одном лице и мало чем отличаются один от другого, мало того, чиновник-вымогатель ведёт дела, как вор, вводя в заблуждение господина своего и старших уверениями в том, мол, исполняет он долг свой к вящей славе господина и дома его, хотя нет в его уверениях и полслова правды, ибо обращает он в свою пользу господские доходы и прибытки. Нынешний вор - всегда мошенник и вымогатель, равно как и вымогатель -всегда грабитель и вор. И нет между ними разницы. Так какого же они заслуживают наказания? Трудно сказать...

 

[Артемиус]

О стражниках и надзирающих

Самураям невысокого ранга, состоящим на военной службе и несущим её под началом чинов стражи и верховных надзирающих, пристало исполнять свои обязанности споро, рачительно и рьяно, дабы заслужить похвалу командиров и военачальников. Поставленным во главе полдесятка или десятка самураев надлежит обращаться с подчинёнными им воинами так, как и подобает рыцарю - приязненно, требовательно и справедливо. И вот ещё что: десятнику или даже сотнику не пристало отличать одних воинов перед другими, а надлежит обращаться с подчинёнными ему самураями одинаково ровно и непристрастно.

Бывает и так, что с годами и чинами, пройдя долгим путём от низших чинов стражи до командира стражи и надзирающего самого высокого ранга, самурай меняет своё отношение к воинам, находящимся под началом его. Были и такие, кого считали прекрасными воинами и рыцарями, пока были они воинами-самураями невысокого ранга, однако, прослужив годы и годы к вящей славе господина, добившись чинов и наград, стали они безрассудными, неблагоразумными и недальновидными военачальниками, потеряв благорасположение и благосклонность господина, приязнь и уважение соратников. Так они и сгинули. И это поучительный пример для молодых воинов, думающих о своем будущем.